– Следующим можете быть вы, Кэлворт.
Кэлворт посмотрел на него с удивлением.
– Вы это о чем?
– Я обязан вам об этом сказать, должен предостеречь.
– Но на вас ведь наехали случайно. Вас сбил какой-то лихач. Доктор сказал, что он был пьян, въехал на тротуар и сбил вас.
– Меня сбил Том Плейер.
Гастингс произнес эти слова спокойно, без малейшего волнения, как будто высказал какую-то обычную банальную фразу, но в глазах его отражались мука и страх…
Кэлворт вспомнил, что Гастингс сказал ему, что он видел, как Плейер убил человека, и он вспомнил холодную убежденность, с которой Плейер угрожал ему не менее часа тому назад.
Холодок прошел у него по спине, и он почувствовал, как у него пересохло горло.
– Вы мне не верите? – пробормотал Гастингс. – Вы думаете, что я все сочиняю и меня в действительности сбил какой-то пьяный лихач?
Кэлворт посмотрел на свои башмаки.
– По-моему, это более вероятно.
– Нет, послушайте. Это был точно Плейер. Он специально заехал на тротуар и специально наехал на меня.
Неподдельный ужас стоял в его глазах, как будто они были обращены вовнутрь и сконцентрированы на прошлом.
– Я узнал его за рулем, он смеялся, съезжая прямо на тротуар. Я старался прижаться к стене, но он саданул меня правым крылом, как бык рогом, а я не успел увернуться. Меня отбросило к ступенькам здания и немного забросило за перила. Плейер включил задний ход, а затем опять бросил машину на меня… Я почувствовал запах резины, когда колеса коснулись меня, но каменный уступ ступенек и металлические перила не позволили ему плотно прижать меня, и это было спасением, так как они приняли основной удар на себя. Затем он съехал с тротуара и умчался.
Ужас еще больше отразился в его глазах, а тело под простыней пронзила мелкая дрожь, как бы возвращая его вновь на асфальт улицы.
Руки Кэлворта вспотели. Голос почти прервался, и он шепотом сказал:
– Я все понял, Гастингс, довольно.
– Он был как взбесившийся бык и не переставал смеяться.
– Но почему, зачем ему?
– Потому что без расписки я не представляю для них никакого интереса, а знаю о них очень много. И главное, о существовании расписки.
Он попытался приподняться, и частично, с помощью локтей, ему это удалось.
– Кэлворт, берегите документ как зеницу ока. Это ваш единственный шанс остаться в живых. Пока расписка у вас, они вас не тронут, но получить ее будут стараться всеми средствами, чтобы затем расправиться с вами.
Да, Гастингс был прав, связывая безопасность с владением распиской… Жизнь его висела на волоске и зависела от этого маленького зеленого листочка бумаги.
Неужели Люси знала, что ему угрожает смерть, если он расстанется с распиской? Неужели она хотела купить его смерть, предложив ему двадцать пять тысяч долларов? Эта мысль отдалась в нем внезапной волной панического страха. А он, как бы между прочим, отдал этот листок Максу, а тот так же безразлично сунул его к себе в бумажник.
Но Люси, Люси! Не может быть, чтобы она не знала всего этого. Она слепое орудие в руках негодяев.
В отчаянии, преодолевая панику, пытаясь говорить спокойно, он спросил:
– Гастингс! Кому же все-таки принадлежит эта расписка?
Гастингс сделал глоток из стакана с водой, стоявшего на тумбочке, и произнес:
– Человеку по имени Мартин Ван дер Богль.
– Понятно. Это тот, кто продал картины де Гроота. Где он сейчас?
– Он умер.
– Когда умер?
– Около месяца назад. Вот его-то как раз сбил, а потом задавил Плейер.
– Почему же вы не донесли на Плейера в полицию?
– Я не смог…
Слова вырвались с рыданием, забинтованная голова тряслась из стороны в сторону.
Кэлворт отбросил чувство страха, которое вновь начало подниматься в нем, и произнес, с трудом себя сдерживая:
– Расскажите все с самого начала. Я хочу знать всю историю о Ван дер Богле, картинах и расписке… Всю правду.
Голова Гастингса задергалась на подушке из стороны в сторону.
– Нет, не могу. Не могу я вам всего рассказать.
– Вы хотите, чтобы я вам помог?
– Все равно не могу. – Глаза его широко раскрылись. – Он убьет меня!
Кэлворт поднялся, чтобы уйти.
– Тогда я ухожу.
– Нет, нет, не уходите, пожалуйста.
Гастингс силился оторвать голову от подушки.
