Итак, Надежда аккуратно подкрасила губы и только после этого повернула зеркальце так, чтобы увидеть того человека, который так перепугал Лялю.
Это был мужчина средних лет, с довольно приятным интеллигентным лицом и маленькой, аккуратной бородкой.
Лицо его показалось Надежде знакомым. Она напрягла память и вспомнила, что видела этого мужчину накануне. Когда она выходила из библиотеки, он как раз туда входил…
Надежде показалось, что мужчина с бородкой смотрит прямо на нее, и она поспешно спрятала пудреницу, причем едва не уронила ее, до того вдруг затряслись руки.
– Это он! – прошипела она, сделав страшные глаза.
– Кто – он? – таким же свистящим шепотом спросила Ляля.
– Убийца!
– Откуда вы знаете?
– Ну, конечно, я не знаю точно, что он убил Верочку, я при этом не присутствовала, но он входил в библиотеку, когда я из нее выходила. И как раз после этого Верочка была убита! Точно он, больше некому, у вас там и народу-то не было!
– Что же делать? – Ляля снова побледнела. Похоже, это у нее вошло в привычку.
– Нужно звонить в полицию! Причем срочно – пока он не ушел!
– Нет! – вскрикнула Ляля, и испуг в ее глазах вспыхнул с новой силой. – Нет, никакой полиции!
– Да… – Надежда помрачнела. – Полиции, пожалуй, действительно не нужно…
Она вспомнила, что обращаться в полицию не в ее интересах. Там могут не поверить ее рассказу про этого мужчину, а зато саму ее тут же возьмут в разработку, и самое главное – все это станет известно мужу… нет, только не это!
Надежда представила, как она сидит в тесном, душном, захламленном кабинете и мрачный невыспавшийся опер снимает с нее показания. Смотрит исподлобья, цедит слова, дышит застарелым табаком, глаза его совершенно пустые и равнодушные, он не верит Надежде ни на грош просто потому, что считает ее бестолковой, заполошной теткой, которая вечно все путает и всем мешает. Ну что такого нужного она может рассказать? Да ничего, по определению.
Опер же запишет ее данные, а потом будут ее вызывать для уточнения. Соседей на старой квартире как-то обокрали, так потом полгода таскали, чтобы какие-то протоколы подписывать!
Но, с другой стороны, что-то же нужно делать!
Они с Лялей видят человека, который почти наверняка убил несчастную Верочку. А если верить Милкиному рассказу, он же убил еще нескольких женщин. Неужели она ничего не сделает, чтобы остановить этого страшного человека? Но тогда он может совершить еще не одно убийство, и кровь его следующих жертв будет на ее, Надеждиной, совести…
Тут ей пришла еще одна мысль.
Ляля сказала, что мужчина с бородкой следит за ними. Ей самой тоже так показалось, когда она смотрела на него в зеркало.
Но тогда… что это может значить?
Если этот человек – действительно маньяк, серийный убийца, это значит, что он выбрал одну из них в качестве новой жертвы. Надежда не считала себя достойной интереса серийного убийцы, значит, его следующая жертва – Ляля?
Но, может быть, все еще сложнее.
Может быть, мужчина с бородкой убил только Верочку, а остальные убийства с ним не связаны.
Надежда Николаевна обладала сугубо практическим складом ума и считала, что преступления, в особенности убийства, совершаются в основном по вполне реальным причинам: из-за денег, из личной неприязни (в частном случае – из ревности) или от страха – чтобы убрать человека, представляющего для убийцы опасность или являющегося нежелательным свидетелем другого преступления.
Денежный мотив в случае Верочки отпадает. Верочка и деньги – как говорится, две вещи несовместные.
Так же трудно представить, чтобы кто-то испытывал к покойной неприязнь. Особенно настолько сильную, чтобы из-за нее убить. Вера, как уже говорилось, была женщиной милой, славной и совершенно безобидной.
Значит, остается одно – ее убрали как нежелательного свидетеля… Не будем пока уточнять – свидетеля чего, что такого опасного можно увидеть в районной библиотеке.
Но тогда Ляля, которая работала в библиотеке вместе с покойной Верочкой, тоже может быть опасным свидетелем. Значит, ей тоже угрожает опасность…
Что же делать?
Нельзя же сидеть сложа руки и ждать, пока этот человек убьет несчастную девушку!
