– Не думаю, чтобы они были слишком большими, – медленно проговорил Монтейн.
– Прекрасно, что вы понимаете это. Сейчас вы пройдете вон за ту дверь, – начальник показал, за какую именно, – и ответите письменно на ряд вопросов.
Дверь была металлической, толстой – такие на сейфах ставят. Комната за ней была невелика. У противоположной двери к стене была прикреплена складная столешница, по обе стороны от нее располагались такие же складные сиденья. На столе лежала стопка бумаги и несколько самозатачивающихся таласских карандашей.
Свет излучали все поверхности в комнате – как стены, так и пол с потолком. Даже стол и сиденья, даже их опоры. Даже умывальник и унитаз в углу рядом с дверью. Карандаши и бумага, правда, были обыкновенными.
– Отвечайте на каждый вопрос на отдельном листе бумаги. Каждый лист бумаги опускайте в щель около стола. Если возникнут вопросы или что-то понадобится, нажмете кнопку над столом, – сказал начальник ОТК и мягко прикрыл дверь.
В комнате наступила полнейшая тишина. Дверь как будто отсекла все звуки.
Монтейн постоял немного посреди комнаты, покачиваясь на каблуках. Было страшно. Было жутко. В душу, шевеля черными щупальцами, заползало ощущение безысходности. Вряд ли эта светящаяся комната – последнее, что он видит в жизни. Но вот предпоследнее – да, возможно. Сейчас он письменно ответит на вопросы. Их прочтут. И пара молчаливых конвоиров, скорее всего, переведут его в другую камеру. Без суда и следствия. До конца жизни.
Он сел за стол. Вопросы были написаны на верхнем листе – ничего особенного. Ничего заковыристого. Ничего такого… угрожающего.
Начнем, пожалуй.
«1. Полное имя. Сословие. Титул (если есть). Псевдонимы и причины их использования.
Джессинар Сафар из Монтейна, нетитулованный дворянин. После прибытия в Столицу стал использовать в качестве фамилии название родового поместья Монтейн. Причина – не хочу носить опозоренную отцом фамилию».
Листок ушел в щель.
Таких нищих, безземельных дворян хватало по всей Империи; обидно было только, что обнищание произошло целиком по отцовской вине. Дед, Дженагар Сафар из Монтейна, не мог похвалиться обширностью поместья или его богатством, однако имение у него было все же крепкое, приносящее доход. Беспутный сын все прогулял и имения, служившего Сафарам гнездом более двух столетий, лишился. Женился, чтобы поправить дела, на дочери богатого крестьянина. Прогулял и приданое.
Семью поселил в сарае за огородами тестя, сам ездил по соседям, продолжая разгульную жизнь. Потом уж и вовсе стал посмешищем для всей округи, отовсюду его прогоняли, потому что воровал и скандалил. Жена терпела все это лет десять, потом тихо умерла. Дети, близнецы Джессинар и Джесса, остались расти, как сорняки при дороге. Дурная отцовская слава намертво приклеилась и к ним; иначе как ворами и попрошайками их не называли, относились к ним хуже, чем к нищим бродягам. Правда, Джессу, миловидную девочку, сердобольные соседки жалели, подкармливали, иной раз дарили какую-нибудь старую одежонку. А Джессинар слыл таким же отпетым подонком, как и его отец.
«2. Причина, по которой покинул дом.
Семейные разногласия».
В родном селе оставаться было нельзя: никаких перспектив, никакого заработка, никакой жизни. Что бы ты хорошего ни сделал, к тебе все равно лучше относиться не будут. Давно бы сбежал в большой мир, да Джесса держала. Куда подашься с девчонкой? Мир опасен.
Вот и тянулось время, растрачиваемое впустую. Когда погода позволяла, бродил по округе с ружьишком, посматривал, какой дичью можно поживиться. Зимой хуже: хорошей одежды не было, в мороз носу из дома не высунешь, по лесу не побродишь. Джесса целыми днями пропадала у соседей, помогала по хозяйству, шила, оставалась на долгие девичьи посиделки. Для посиделок первые годы она была уж слишком молода, но ее не прогоняли, а она забьется куда-нибудь в уголок, тихо сидит, вяжет что-нибудь или вышивает. Джессинару в эти дома ходу не было, не доверяли ему. Сидел тогда с папашей около печурки в сарае. Стены в сарае обрастали инеем, от печки и отходить не хотелось. Папаша со скуки и начал посвящать сыночка в премудрости игорной науки.
