Мгновение Ария обдумывала это и пожала плечами.
— Это действительно кажется немного иррациональным, я полагаю. Но после всех этих убийств, всех смертей… это питает само себя.
Марат проворчал:
— Кажется, я слышал, что кто-то сказал что-то о лавине меньше чем минуту назад. Но, возможно, мне показалось.
Рассерженная на варвара, Ария надменно изогнула бровь.
Дорога улыбался.
Ария вздохнула и покачала головой, плотнее сложив руки на груди.
— Ты не высокого мнения о нас, а, Дорога?
Варвар пожал здоровенными плечами.
— Те, с кем мне довелось говорить, мне нравятся. Но, в целом, вы можете быть довольно глупыми.
Ария слабо улыбнулась варвару.
— Например?
Вождь маратов сжал губы, обдумывая ответ.
— Могу поспорить, что вашему народу ни разу не пришло в голову, что на самом деле все наоборот.
— Наоборот? — Переспросила Леди Плацида.
Дорога кивнул.
— Наоборот. Ледовики не следуют за штормами, когда они нападают, Ваша Светлость. — Он резко взглянул на Арию, когда особенно холодный порыв ветра поднял краткую, ослепляющий снежную завесу.
— Штормы, — прокричал он, — следуют за ними!
Снег не позволил Исане увидеть лицо Арии, но она ясно почувствовала проблеск удивления — и беспокойства — который внезапно проник в эмоции женщины.
Ветер замер, и внезапно девять ледовиков окружили их редким кольцом.
Немедленно Исана почувствовала, как плечи Арариса и Арии коснулись ее, формируя направленный наружу треугольник.
Арарис ничего не источал — никакой напряженности, никакого дискомфорта, никакого страха. Она ощутила только твердую уверенность и отстраненность мастера магии металла, объединенного с его фуриями, игнорирующего все эмоции и дискомфорт, чтобы быть готовым к любой угрозе.
Это ощущение поддержало Исану, наделило ее уверенностью, в которой она крайне нуждалась, и она смогла лучше изучить появившихся ледовиков.
Исане сразу бросилось в глаза то, что они отличались друг от друга. В отличие от предыдущей группы с Большими Плечами во главе, в которой у всех было одинаковое оружие и украшения, эти девять ледовиков были совершенно не похожи друг на друга.
Большие Плечи тоже был здесь, в мехах и коже и с самодельным, но уж точно не декоративным копьем в руках.
Но ледовик рядом с ним был, по крайней мере, на фут выше и намного более стройным с едва заметным оранжевым оттенком у его белого меха. Он был вооружен большой палицей, сделанной из чего-то похожего на кость ноги огромного животного, хотя Исана понятия не имела, что могло иметь бедра шести с половиной футов длиной.
В мех вокруг его головы были вплетены морские ракушки, в которых были проделаны отверстия, чтобы превратить их в бусинки.
Ледовик, стоявший с другой стороны от Больших Плечей, был ниже Исаны и толще ее раза в три-четыре.
На нем была мантия и нагрудник, судя по виду, сделанный из шкуры акулы. В руке он держал большой гарпун из чего-то, похожего на кость, а на плече висел колчан, заполненный уменьшенными копиями этого оружия.
Скороход издал низкий трубный рев, который являлся и приветствием, и предупреждением одновременно, и Дорога кивнул Большим Плечам.
— Приветствую.
— Друг Дорога, — произнес Большие Плечи.
Он указал на ледовика с рыжеватой шерстью и произнес:
— Закат.
Затем так же указал на ледовика с гарпуном и сказал:
— Алая Вода.
Дорога кивнул каждому из них и пояснил для Исаны:
— Закат — старший мирный вождь. Алая Вода — старший военный вождь.
Исана нахмурилась.
— У них разные вожди?
— Их полномочия разделены согласно мирным и военным задачам, — поправил ее Дорога.
Присутствие как мирного, так и военного вождя — это заявление, осознала Исана. Ледовики были готовы к любому итогу переговоров.
Это может означать, что они не хотят вызвать в ней мысль о том, что им неохота драться, или то, что они, наоборот, собираются саботировать любые переговоры и продолжить боевые действия. Опять же, возможно, они просто хотели быть искренними.
Исана медленно выдохнула и ослабила барьер, с помощью которого обычно отгораживалась от ошеломляющего потока эмоций окружающих.
Ей нужен был каждый всплеск, который помог бы лучше понять ледовиков.
Едва различимая, жестко контролируемая тревога леди Плациды наждачной бумагой прошлось по восприятию Исаны, так же как и незаметное, глубокое беспокойство Дороги за свою дочь.
