- Нет, не помню. Здесь бывает множество людей. В «Риваж» мы разрешаем близким родственникам ухаживать за коматозными больными. Представляете, сколько здесь ходит всякого народу!
- Считаете ли вы, что Антонен Мориа вышел из комы и восстановился быстрее обычного?
- Судя по его истории болезни, да. Но случаи такого быстрого восстановления периодически бывают, и никто не знает почему. Некоторые выходят из комы легче, чем другие, и мы можем только констатировать это, но не можем дать точного объяснения.
- В его выздоровлении вы не усмотрели ничего особенного?
- Я же вам сказал: он быстро восстановился. Учитывая, что он страдал алкоголизмом и его нервная система уже была уязвлена.
- Никто не видел, как Венсан Мориа давал брату лекарство?
- Не думаю, за этим у нас пристально следят. Пациенты находятся под постоянным наблюдением. Но в «Риваж» мы обеспечиваем лечение главным образом уже после выхода из коматозного состояния. А в первый момент Антонен Мориа был доставлен на «скорой» в «Питье-Сальпетриер». Вот там его брат мог сыграть роль ученика чародея. Но я буду удивлен, если вам удастся найти кого-то, кто вспомнит подробности спустя четыре года. Питье - это настоящий улей, туда в иные дни пострадавших доставляют беспрерывно.
С этого момента разговор стал буксовать, и Алекс, поблагодарив врача, повесил трубку. Он уселся поглубже в кресло и долго молчал. Левин наблюдала, как он зажег сигарету и заботливо потер сафьяновую папку. «Хотелось бы мне на худой конец быть сафьяновой папкой», - подумала Мартина, как вдруг Алекс заявил:
- Я еду в «Сен-Бернар».
- Ты считаешь, что сейчас самое время? - нежным голосом спросила она.
- Именно сейчас самое время, и ты едешь со мной.
Больше она ничего не сказала: в его взгляде ясно читалось, что его решение окончательное. Так или иначе, ради него она готова вдыхать отвратительный запах больниц. Еще она готова облачиться в форму медсестры из белого латекса и осуществлять за ним какой-нибудь особый уход. «Думаю, сама не знаю о чем, - сказала себе Мартина. - Только что я была уверена, что это не имеет никакого отношения к сексу. Как бы не так! Все взаимосвязано. Вообще-то, если б я постаралась, я бы вернула себе этого мерзкого фараона».
- Ну, ты идешь, Мартина?
Говоривший с южным акцентом врач-анестезиолог, лечащий Виктора Шеффера в госпитале «Сен-Бернар», певучим голосом спросил:
- В общем, вы хотите знать, существует ли препарат, способный вытащить человека из комы?
- Мне объяснили, что такого препарата нет, - ответил Брюс. - Меня скорее интересуют направления исследований.
- Направления, конечно, существуют. Сейчас делаются попытки разработать препарат, который можно было бы назвать лазароидом. Название идет от Лазаря.
- Которого воскресил Иисус Христос?
- Да, того самого. Легенда называет его первым епископом Марселя. Так вот, работа идет в нескольких направлениях. Например, одни исследователи пытаются помешать действию токсических молекул, которые производятся нервными клетками, когда мозг поврежден. Другие ищут способ экономии кислорода, содержащегося в клетках мозга. А третьи работают непосредственно над нейропередатчиками. Да, забыл сказать о работах швейцарцев, которые показали, что некоторые люди более или менее быстро восстанавливаются после комы в зависимости от наличия в их организме определенного гена.
- Вывод, стало быть, таков: все ищут, но никому еще не удалось создать этот самый лазароид, - заключил Брюс.
- Именно так, майор.
- Судя по тому, что вы только что рассказали, здесь нужны комплексные разработки.
- Нет. Ученый может сделать такое открытие один и даже не располагая большим количеством средств. Зачастую это вопрос везения и таланта. Интуиции, если хотите.
- Как вы думаете, можно ли создать этот препарат на основе змеиного яда? - спросила Левин.
- Думаю, что возможно, только не того, который вызывает паралич мускулов. Необходим яд, воздействующий на нервную систему.
- А что вы скажете о кобрах и об африканских земляных гадюках? - продолжала Левин.
- Ничего особенного не скажу, потому что я не зоолог. Если б такой лазароид был создан, нам бы первым сообщили.
