- Ага, бывает, значит.
- Я, Алекс, офицер криминальной полиции. И я знаю, что делаю и с кем.
- Не уверен, Мартина. Это отдел расследований, а не борьбы с бандитизмом. Если тебе хочется играть в ковбоев, играй в другой бригаде.
- Алекс, не взваливай на меня ответственность за то, что случилось с Шеффером.
- Это ты о чем?
- Ты прекрасно меня понял. Мы втроем распутывали дело Вокса, а пострадал один Виктор. Мне очень жаль Виктора. Не меньше, чем тебе, поверь.
- Мне странно это слышать, ты ведь ни разу не проведала его в больнице.
- Я ненавижу больницы и не понимаю, чем ему может помочь мое присутствие. Это ты примешиваешь чувства туда, где они совершенно ни к чему. Да, у нас не борьба с бандитизмом, согласна, но мы и не отряд бойскаутов.
Брюс молчал какое-то время, потом вышел из кабинета, спокойно закрыв за собой дверь. Поразмыслив немного, Левин решила доделать отчет. Закончив работу, она взяла куртку, шарф, мотоциклетный шлем и направилась в кабинет своего начальника. Постучавшись, вошла. Алекс Брюс стоял у окна и смотрел на Сену или еще на что-то. Он повернул к ней каменное лицо. Она положила отчет в его потрепанную кожаную папку и, ни слова не говоря, вышла.
Алекс Брюс ждал у окна. Ему хотелось посмотреть, как она выедет на мотоцикле, хотелось убедиться, что даже в гневе она водит правильно. Вскоре он увидел ее худощавую фигуру в серебристом шлеме. Мартина проворно выехала на улицу. Проворно и плавно. Брюс подумал о том, что из-за этой истории с П-4 у Дельмона появятся все основания для того, чтобы перевести Мартину Левин в другую группу, даже в другую бригаду. В любые мечты обязательно вклинится политика. «А я не люблю политику, вот в чем дело», - подумал Брюс, садясь за стол, чтобы прочитать отчет Левин.
В какой-то момент он оторвал глаза от текста. Он понял, почему был суров с ней. И Дельмон тут ни при чем. Все дело в нем. Это сидело у него голове. Он злился на самого себя за то, что испытывал потребность позвонить ей, когда ему было плохо. Брюс сам себе улыбнулся, прежде чем вновь углубиться в чтение. Если б он был действительно подавлен, он бы так здраво не рассуждал. «В теперешних обстоятельствах это уже хорошо, а Виктор? Пошевели пальцем, если можешь».
Я находился между двух миров, и он дал мне что-то, чтобы вернуть меня. Но мне было хорошо в стране мертвых. Я не хотел возвращаться.
Бред - весь этот допрос Антонена Мориа, проведенный Мартиной Левин. Просто бред.
Брюс был скуп на выражения. Он не любил разбрасываться сильными определениями, заполонившими сегодняшнюю речь: все-то у нас «безумное», «поразительное», «тошнотворное», «сногсшибательное», «несуразное», «чудовищное», «сумасшедшее» и тому подобное.
Но другого слова, кроме как «бред», он не мог подобрать для этого отчета. Ну еще «бредовый».
Брат ученого Венсана Мориа - случай клинический. Псих на свободе. Тип, стукнутый новым тысячелетием. А Мартина Левин все это записала со всеми подробностями. Прямо сцены из плохого спектакля. Еще к тому же тип пожелал ее отдубасить, вооружившись бейсбольной битой. Мартина обезвредила агрессора как истинная воительница, чего и следовало ожидать - Брюс живо вообразил себе эту сцену, - и в конце концов позволила ему наговорить кучу всякой ахинеи. В довершение всего она оставила Мориа на свободе. Брюс также подозревал, что она проникла в особнячок на улице Сарторис посредством взлома, хотя в отчете об этом не было ни слова.
Каждый, у кого имеется хоть капелька здравого смысла, расценил бы этот документ как еще один довод «за» в «обвинительном акте», который должен был лечь на стол Матье Дельмону. Однако Брюс, не торопясь, прочитал отчет второй раз. Потом положил на свою сафьяновую папку и задумался. Наконец отыскал телефон центра Мерьё П-4 в Лионе и позвонил Люси Мориа. Он объяснил, что является начальником капитана Левин и что директор П-4 пожаловалась шефу бригады криминальной полиции на методы, которыми действовала капитан Левин. Люси Мориа ответила, что предпочла бы ему перезвонить, сославшись на то, что ей нужно закончить работу, и попросила дать ей номер его телефона. Брюс согласился и стал ждать. Если у Антонена Мориа галлюцинации, подумал он, то у Люси Мориа явные признаки паранойи. Это играет на руку Мартине. Исследовательница позвонила спустя несколько минут.