Заколов на плечах легкую ткань, торжественно вывели в длинный пустой коридор, освещенный медными светильниками и, поддерживая под руки, отвели в спальню. Здесь Хаидэ еще не была. Открыв рот, оглядывалась. Сколько тканей! Ковры! Ложе за прозрачными занавесями, зеркала. Столики, шкафчики, тумбочки, кресла…
Рабыни надели на девочку коротенький синий хитон, подпоясали. На ноги — сандалии: два ремешка да крылышки на щиколотках. Подвели к зеркалу. Глядя на пухлогубое отражение — лет десяти, не больше, Хаидэ подумала, вот так растешь, растешь, и что? Даже грудь не видна за всеми этими складками!
Но, наверное, эти лучше знают, как надо…
Усадив перед зеркалом, рабыни набелили загорелое лицо, положили на щеки румяна, обвели черной краской глаза, мазнули по губам ярким кармином.
— Теперь жди, — улыбаясь, сказала по-гречески старшая, — еще приду, попозже. Потом муж придет.
Ушли, оставив двери незапертыми. Хаидэ шепотом позвала Нубу. Он сразу пришел, возник в дверном проеме, огромный и мрачный. Зыркнул на ложе в шелковых подушках. На роспись над ним — козлоногие мужчины с большими торчащими членами бегают за женщинами в прозрачных одеждах, а те смеются. Сев на ковер, положил большие руки на блестящие черные колени и следил, как Хаидэ ходит, осторожно трогает вещи, открывает ящички и шкатулки, тащит низки жемчугов, камней. Поворачивается к зеркалу, прикладывая к шее.
Утомившись рассматривать, девочка села напротив раба, протянув руку с тяжелыми браслетами, тронула пальцем темное колено. Сказала негромко:
— Нуба? Помнишь, я тебя просила на песке? Чтоб не было мне больно? В сердце? Нуба… я решила, ты сегодня не делай ничего. Понял? Ничего. Я сама хочу разобраться. Хорошо? Послушаешься?
Нуба, помедлив, опустил голову, так и остался сидеть, не глядя на хозяйку. Хаидэ вздохнув, встала, поцеловала бритую макушку.
— Ты, когда Теренций придет, будь за дверями, ладно? Далеко не уходи. Если что, я позову. Иди.
Теренция не было долго. Устав ждать, княжна заснула на огромной постели, свернувшись калачиком и положив руку под набеленную щеку. Нуба сидел за дверями на корточках, свесив большие руки.
Проснулась резко, почувствовав чьи-то руки на подоле хитона, жесткие пальцы на обнаженных коленях.
«Вот!» — молотком стукнуло в сердце. Раскрыла глаза. И — еще шире, увидев старшую рабыню над собой. Ухватилась за подол, оглядываясь из-под сползающего золотого венка.
— Тихо, тихо! — засмеялась та, — лежи спокойно, дикарка! Князь уже в купальне, сейчас поднимется.
И прикрикнула, отцепляя ее пальцы:
— Убери руку, дай умастить! Так надо!
Хаидэ нехотя отпустила ее руку. Старшая зачерпнула пальцем из баночки, и, придерживая девочке колени, смазала внутреннюю поверхность бедер, до самого верха. Девочка, морщась от жаркого прикосновения мази, нахмурилась и изо всей силы стиснула колени.
— Вот и все! — рабыня говорила негромко, умащивая Хаидэ и стараясь не запачкать тонкий подол жирной рукой.
Рука скользнула выше, жар кинулся за ней, обжигая живот.
— Не дичись, ровно тебя в силки поймали.
Убрав руку, чернявая вытерла пальцы полотном, расправила синий подол на бедрах невесты. Рассматривая ее, проговорила певуче:
— Высокочтимый князь искусен в любовных утехах. Он добр со многими. И с женщинами тоже.
Улыбнулась и добавила:
— Подожди, сейчас будет хорошо.
Хаидэ опустила ресницы, часто дыша, и вдруг застонала, облизывая губы. Жар палил кожу, намазанную снадобьем, будто по бедрам и животу растекался горячий мед. Девочка открыла блестящие глаза, повела взглядом, ничего не узнавая вокруг. И вцепившись в руку рабыни, потащила ее к подолу, разводя колени.
— Нет! — засмеялась та, легонько хлопнула девочку по пальцам и отняла свою руку, — терпи. И сама себя не трогай, не смей трогать. Потерпишь — слаще будет.
— Нуба! — стонала Хаидэ, — иди сюда, Нуба!
Черный мгновенно возник в дверях, глядя на сбитый хитон, руки, дергающие вырез одежды, блестящие глаза.
— Иди, иди ко мне, скорее, Нуба, сюда вот иди! — проводя по коже пальцами, показывая, требовательно звала.
— Э, нет, раб, — властно сказала старшая, выходя в боковую узкую дверцу, и увлекая Нубу за собой, — с этой поры твое место — за дверью.
