Княжна Джаваха - страница 10
Михако знал, что старый нукер был родом из мюридов[23] – воинов грозного Шамиля, но, увлечённый львиною храбростью моего деда и образцовыми правилами русских солдат, ушёл от своих и на глазах самого Шамиля предался русским.
Правда, он не дрался со своими, но сопровождал деда во всех его походах и был отличён не раз самим главнокомандующим, князем Барятинским.
Я любила до безумия рассказы старого Брагима и с этою целью не раз подговаривала Михако подзадорить нукера. Тот не заставлял себя долго просить для потехи «княжны-джаным», своей любимицы.
– А что, батоно, – начинал Михако, лукаво подмигивая мне глазом, – ведь, слышно, ваш Шамиль большой хвастун был?
– Нет, ага[24] (они во время самых горячих споров иначе не величали друг друга), не говори так: Шамиль был великий вождь и не было такого другого вождя у мюридов.
– Да что же он сам-то уськал, уськал свой народ, травил его исламом, а как попался, так сам же с повинной пришёл к нашему вождю. Ведь небось не бросился в пропасть, как в плен его взяли? Нет, привёл-таки своих жён, и сыновей, и внуков и сдал их на русское милосердие.
– Не говори, ага, того, чего не знаешь, – сурово останавливал Брагим. – Наши долго бились… долго осаждали… Неприступное то было гнездо… На самой вершине гор засел вождь мюридов… В этой борьбе убили моего князя-орла… А мы всё шли, все поднимались… В то время два ангела бились в небесах у Аллаха, белый и чёрный… Белый победил… и сбросил чёрного в бездну… Задрожали горы, а с ними и гнездо великого Шамиля. И понял гордый старец волю Аллаха, и открыл ворота крепости, и вывел жён и детей своих… Я был рядом, за камнем белого вождя. Я видел, как белый вождь принял из рук Шамиля его саблю… кривую, длинную, изрубившую на своём веку немало урусов.
– Вот то-то и скверно, что он отдал саблю, батоно, лучше бы он себя самого этой саблей, – и Михако хладнокровно показывал рукой воображаемое движение сабли вокруг своей шеи.
Брагим недовольно крутил бритой головою. Он не одобрял втайне поступка Шамиля, но не хотел предавать своего бывшего вождя на суд уруса-грузина.
– Скажи, батоно, – начинал снова Михако, дав немного остыть старому нукеру от его воинского задора, – кто, по-твоему, скорее в рай попадёт: наши или ваши?
– Аллах не делит людей на племена… У него только светлые и тёмные духи.
– А воины, мюридские или урусы, наследуют землю Магомета?
– Все храбрые, без различия племён и сословий: и уздени[25], и беки[26], и вожди, и простые джигиты, все они одинаково дороги Магомету, – отвечал невозмутимо старик, сверкая из-под седых бровей юношески быстрыми глазами.
Я до страсти любила такие разговоры, особенно когда Брагим воодушевлялся и раскрывал передо мною дивные и страшные картины боя, там, в далёких горных теснинах, среди стремнин и обрывов, под дикий шум горных потоков, смешанный с оглушительной пушечной пальбой и стонами раненых.
Я видела точно в тумане страшные крутизны, усыпанные, как мухами, нашими солдатами, лезущими на приступ… Их встречают градом пуль, лезвием шашек, криками «Алла!», «Алла!». И вот гнездо разрушено. Грозный вождь делается смиренным пленником и слёзно молит о свободе. И белый и тёмный вождь долго смотрят друг другу в очи… Страшен и непроницаем этот взгляд… Тысячи русских и столько же горцев ждут решения. И что-то дрогнуло в сердце русского героя при виде пленного кавказского орла. Ему обещана милость устами князя, – обещано милосердие Белого царя.
Хорошо это! Дивно хорошо! И никогда раз видевший не забудет этой картины. А он её видел – счастливец Брагим! О, как я ему завидовала!..
Кроме Брагима с бабушкою приехала ещё старая горничная, приветствовавшая меня в саду в первый день приезда. Её звали Анной. С нею был её внук Андро, маленький слабоумный камердинер Юлико, потом девушка Родам, взятая в помощь Анне, и ещё молодой кучер и наездник, быстроглазый горец Абрек.
