– Тоже князя нашего женить хотят?
– В смысле «тоже»?
Вот здесь Молодцов понял, что если ты не можешь держать язык за зубами, лучше его прикусить.
– Ну наш князь всегда женится на дочери того, с кем заключает союз, по обычаю. Вот он дочь булгарского эмира за себя взял, когда на Волгу ходил.
– А! – Если Свиди о чем-то догадался, то не подал виду. – Это вряд ли, чтобы порфирогениту за чужого князя отдали. К сестре Василия кесарь Запада сватался, сам Оттон, так ему отказали. Сами понимаете, хотя трон под Василием сильно шатается, а вдруг… – Исландец многозначительно замолчал. – Не моего ума дело, это с Торвальдом надо говорить, а так скучно стало, вот и обережником решил подработать. Серебро карман не тянет.
– А сам Торвальд, что, в посольстве приехал? – уточнил Скорохват.
– Угу, ему сам кесарь грамоту выдал, чтобы просвещал и приобщал людей к христианству. За Владимира, – обвел всех взглядом Свиди, – точно никто сестру кесаря не отдаст, если он не крестится.
– Хм… а что, доброе дело, у нас в Новгороде церковь стоит большая, многие купцы и в нее ходят, богов много, еще один покровитель не помешает, у нашего князя богатств много.
– Тю, вот еще, чтобы наш князь христианином стал, какая в этом польза? – выдал Уж.
– Когда княгиня Ольга правила, что, плохо было? И наш батька тоже христианин, забыл? – напомнил ему Скорохват.
Обережник умолк и поспешно приложился к кружке.
– Ну будет все о ромеях да о ромеях, вы-то сами куда так спешили, куда плавали?
– Плавали мы в Булгарию, княжий товар возили, вот обернулись так быстро, чтобы барыш больший получить. Все сладилось, только и у нас свои приключения были, – ответил за всех Скорохват.
А затем он поведал историю встречи с печенегами в редакции Воислава, то есть неизвестные копченые наскочили, убежали, короче, все обошлось. Исландцы по достоинству оценили рассказ, вновь предложили тост за то, чтоб понос напал на всех копченых, и помянули друга Свиди, который действительно, оказалось, погиб при осаде крепости. Торговое дело, оно такое, опасное.
Выпитые пиво и мед всех заметно подружили, совсем скоро обережники обеих ватаг запели песни в обнимку. Посетители харчевни на них внимания не обращали, хотят петь воины, пусть поют. Данила, положив руки на плечи друзей, раскачивался с ними в такт песне и пытался попасть голосом в ноты. Слова все равно никто не разбирал.
После одной песни, очень долгой кстати, Данила вышел на улицу. Не столько по нужде, столько чтобы проветриться – в харчевне все-таки стоял тяжелый дух. На улице Молодцов вдохнул свежий морозный воздух, растер лоб комком снега, и сразу хорошо стало. Хмель моментально выветрился из головы, вот в чем плюс слабоалкогольных напитков.
На улице было хорошо, легкий морозец, слабый снежок, снежинки за шиворот падают. Данила потер уже прилично отросшую светлую бороду. За спиной гудела харчевня, из-за ставней и сквозь вделанные в окна бычьи пузыри падал тусклый свет от лучин, прямо на белоснежный покров. А вокруг в темноте ворочался и бурчал Киев.
«Надо же, все как настоящее», – подумал Молодцов и вернулся к своим.
А там их компания уже разделилась, те, кто помоложе, общались друг с другом, причем в основном все слушали молодого исландца, наверное, сагу рассказывал. А Свиди что-то втолковывал Скорохвату:
– Да вот приглашаю твоего старшего к нам! И ты приходи, Молодец!
– Куда к вам?
– На подворье, поговорить с Торвальдом! Ему вы придетесь по душе, а он не простой человек, грамоты привез от кесаря самому Владимиру. Может, чего для себя и решите. Вы люди не простые, горазды не только мечами махать.
Ух ты, где-то Данила это уже слышал, это что же, Свиди их вербует? Куда?
– Все может быть, Свиди, не сейчас же идти? – ответил Скорохват.
– И то верно, чего здесь сидеть, мы пиво уже все у них выпили.
– Тогда куда, по бабам?
– Я пас! – заявил Молодцов. Удивленный взгляд исландца.
– У меня гейс. До свадьбы ни с кем, кроме невесты.
Гейс, обет то бишь, дается перед богами и может быть самым разным, хоть ногти не стричь, хоть шапку не носить. Зачем и для чего, посторонних не касается, богам лучше знать. Данила так отмазывался, когда на переговорах или просто в компании возникала идея проведать слабый пол в Киеве. Он говорил про гейс, и все вопросы отпадали, а если бы он сказал, что не хочет изменять Уладе, то его бы просто не поняли. А он и вправду не хотел… без особой нужды. Тем более пойдет, дойдет до Улады, и она расстроится, а Молодцов не хотел ее расстраивать.
