Княжий посол - страница 53

Примерно это и озвучил Скорохват, когда вся ватага собралась утром у костра.

– Я нашел у одного ромейские номисмы, – негромко сказал Шибрида.

– И что? – не понял Молодцов. – У многих тут эти монеты.

Правда, в основном по рукам ходили арабские дирхемы, серебряные, целые и обломанные.

– Золото у воинов бывает, только монеты эти необычные, и я нашел, когда одежду вспарывал.

– Дай-ка, – попросил Воислав и покрутил над костром желтый кругляш, внимательно разглядывая.

– А не все ли равно, кто на нас наскочил? – спросил Жаворонок, почти засыпая на ходу.

– Не все, – тихо ответил Воислав. – Если это были посланцы от ромеев, значит, в Константинополе знают о нашей миссии, и Владимир тоже должен знать, что ромеям это известно и они готовы на все, чтобы нас до Киева не допустить.

– Ништо, пусть это будет мой подарок князю.

– Договорились, а пока, други, поспите, до того как солнце совсем не взойдет.

Несмотря на то что обережники выдержали тяжелое сражение, что, возможно у них на хвосте висят ромеи и боляре Самуила, что нужно спешить как можно быстрее передать весть Владимиру, они и люди Путяты потратили целый день, чтобы совершить положенный обряд.

На грубо сделанный плот уложили тушу Грозомила, достойного скакуна для любого воина, оружие, доспехи, пояса и часть иной добычи, взятой на врагах. Где надо, напихали соломы и хвороста и щедро смазали дегтем и смолой. На него же бережно отнесли тела павших товарищей.

На закате плот оттолкнули от берега. Варяг, гридень и обережник, почитающие разных богов, уплывали на одном погребальном плоту. Воислав, Шибрида и Айлад вместе натянули луки, пустили огненные стрелы, плот вмиг охватило пламя, развеяло мглу, вспыхнуло одной большой искрой посреди темной пучины. Все посчитали это добрым знаком.

А Данила не хотел ничего чувствовать и переживать. Он лишь желал, чтобы его друг Ждан встретил друзей в Ирии и помог им там… обустроиться как следует.

Как быстро пламя вспыхнуло, так и потухло, экипаж «Лебедушки» и ватага обережников, каждый со своими мыслями, собрались на невеселую тризну. Холодный бриз напоминал, что впереди ждет широкое море, которое еще предстоит пересечь, зато за ним дом.

Будим и Уж, хоть и не имели тяжелых ран и должны были скоро поправиться, пока грести не могли, чтобы раны не открылись. Кроме того, Путята потерял двоих из своего экипажа, то ли заболевшими, то ли они сунулись куда не следует и пропали. Словом, гребцов у ладьи теперь не хватало. Так что, когда берег оказался достаточно далеко, «Лебедушка» под надутым парусом легла в дрейф.

Почти сразу после отплытия небо стало хмуриться, а на море началось легкое волнение, все это было предвестником мощных зимних штормов, бушующих в Русском море и делающих его практически несудоходным для большинства современных судов. Да и по-настоящему большие корабли, типа византийского дроммона, по морю в это время практически не ходили. Ведь пороги на Днепре все равно не дадут ему подняться вверх по реке, а тащить на волоках такую махину уж слишком большой труд. «Лебедушку» провести через пороги тоже было нелегко, но она была из тех ладей с килем, которые не только быстроходны, но и способны к морскому плаванию. Ради этого пришлось пожертвовать вместимостью, но Путята, уважаемый купец, торговавший шелком, паволокой и мехами, с лихвой покрывал этот недостаток преимуществом ладьи в скорости.

Два дня продолжалось неспешное плавание, ветер далеко не всегда благоприятствовал. Приходилось заходить в бухты, снимать парус и ждать, пока поправятся обережники.

Наконец Будим и Уж смогли сесть за гребную скамью, Мал должен был поправиться вот-вот, если морская погода не подкинет своей подлости. «Лебедушка» почти привычным ходом начала свой путь к далекому Северу. Учитывая ее ходкость, были все шансы успеть до начала зимних штормов, но это, как обычно, в теории.

Ветер будто в насмешку постоянно менял направление, иногда даже дул в борт, сбивая курс. Работать приходилось на веслах в полную силу. И спустя около полутора суток напряженной работы на горизонте показалось устье Дуная. Заходить в один из бесчисленных его рукавов, чтобы отдохнуть, или продолжать рваться к Днепру, решать Воиславу.