– Александре! Что ж ты не спешишь? Нам ехать пора. Мне ж перед отъездом в Киев тебе престол передать надобно. И других дел хватит. Давай-ка в седло.
Но юный князь покачал головой:
– Батюшка-князь, погоди, не торопи… А если так надо, то езжай. Я догоню.
– Да куда ты? – крикнул ему вслед Ярослав.
Но Александр убежал, ведя за собою своего вороного красавца-коня, не садясь в седло. По другую сторону городской стены он остановился, потому что нашёл то, вернее ту, которую искал.
Юная княжна Александра сидела в траве, перебирая на коленях цветы. Подняла голову, увидев князя, улыбнулась.
С неожиданной для самого себя отвагой Александр подошёл и погладил её плечо:
– Прости, что разлучаемся. Ехать нам надо.
– А ты не печалься! – продолжая улыбаться, отвечала девочка. – Господь милостив. Я нынче сон видала…
– Какой?
– А что мы с тобой вновь встретимся и уж не разлучимся. Скоро встретимся. Верь!
Потом она, вскочив и залившись смехом, бежала по склону холма, на ходу оборачиваясь, махала ему рукой. Он бежал за нею и тоже смеялся, хотя чувствовал, что на самом деле ему хочется позорно, по-детски расплакаться. Всё что угодно он, кажется, отдал бы, чтобы не разлучаться сейчас с этой девочкой…
Издали слышен был стройный колокольный звон, которым провожали князя Ярослава и его дружину благодарные жители Торопца.
Площадь перед храмом Святой Софии Новгородской до отказа была заполнена людьми. Здесь и бояре, и воинство, и купцы, и великое множество простого люда.
На ступенях храма князь Ярослав Всеволодович медленно подошёл к своему сыну князю Александру. Тот опустился перед отцом на колени, но из-за своего богатырского роста казался лишь на голову ниже его.
Ярослав осенил сына крестом и заговорил, кажется, не слишком громко, однако площадь, до того полная нестройного гомона, а в этот момент вдруг разом погрузившаяся в тишину, слышала каждое слово:
– Только что на вече я объявил тебя, сыне, великим князем новгородским… Ныне же благословляю тебя на княжение. Будь достоин имени и рода Мономашичей. И не посрами моего меча!
С этими словами Ярослав обеими руками протянул сыну свой меч в дорогих ножнах. У толпы на площади вырвался единый вздох.
Александр принял меч, тоже в обе руки, прижав его к груди, поднялся с колен, наполовину обнажил стальное лезвие, поцеловал, затем осенил себя крестом, держа меч в левой руке, так что его рукоять оказалась поднята, как благословляющий огромную толпу крест.
Юный князь низко поклонился отцу, а Ярослав, положив руки ему на плечи, неожиданно не одолев дрожи в голосе, произнёс:
– Крест будет твоим хранителем и помощником, а меч – твоею грозою! Бог дал тебе старейшинство между братьями, а Новгород Великий со времени князя Рюрика – старейшее княжение во всей земле Русской!
В дверях храма появился архиепископ Спиридон в праздничной ризе. Подойдя, возложил руки на голову низко склонившегося перед ним князя Александра. Затем, осенившись крестным знамением, стал читать молитву:
– Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.
Затем владыка воскликнул:
– Господи, Боже наш! Из святого Своего жилища благослови раба Твоего Александра, укрепи его силою свыше, утверди его на престоле правды, огради оружием Святаго Духа и покажи его доблестным защитником соборной церкви Святой Софии!
Народ на площади разразился восторженным криком, а владыка Спиридон между тем подал юному князю грамоту Ярославлей, старинное наставление его предка – князя Ярослава Мудрого.
– Ныне на грамоте Ярославлевой поклянись, княже, соблюдать вольности новгородские и не вступаться во внутренние дела боярские и веча.
– Клянусь! – коснувшись грамоты, произнёс Александр.
Толпа вновь зашумела. Архиепископ поднялся на верхние ступени паперти и склонил над толпой крест:
– Жители Господина Великого Новгорода! Целуйте крест великому князю Александру Ярославичу! И да пошлёт ему Господь благие и многие лета!
Люди волной подкатили к паперти. Теснясь, иногда отталкивая друг друга, они прикладывались ко кресту. Слышались возгласы:
