– А там её нет, – нахмурился Александр. – Пока нет. Но я своего добьюсь! Как в другой раз в Орду поеду, договорюсь о том, чтоб её построили и чтоб священники были. Благословишь?
– А чего для, думаешь, спрашиваю? – Митрополит вновь положил руку на локоть князя. – Сам с тобой поеду. Помогу. Там русских людей много. Пленённых одних сколько тысяч… Как с выкупом? Ещё кого-то откупили?
– Многих! – оживился князь. – Чем больше богатеет Орда, тем легче рабов выкупать за золото да за побрякушки. У Батыя двадцать шесть жён, так я для каждой серёг золотых, да гривен, да перстней понавёз.
– Им понравилось? – спросил владыка.
– Не знаю, я одну видал. Так ей я понравился.
Митрополит возвёл глаза к небу:
– Что ж это я слышу! А она тебе?
– Нет, владыко. – Александр даже не смутился. – Я, кроме Саши моей, и не вижу никаких женщин. Это правда. А жён ханских понять можно: легко ль одного мужа на двадцать шесть частей делить?
– Мне думается, ему тяжелее! – заметил владыка. – Но не мне судить – я с семнадцати лет в монашестве.
Разговаривая, они шли рука об руку по монастырскому саду, где монахи трудились над возделыванием огорода, копали канавки для слива воды. Все они работают, не поднимая головы, шепча про себя молитвы, поэтому не замечали идущих мимо князя и митрополита.
– Я ещё попрошу тебя, владыко! – почти с робостью продолжал разговор Александр. – Мне ныне забот куда как прибавилось. Ещё ведь по ярлыку и киевский стол достался. А Киев так в руинах и стоит после татар-то! Но должен я и в других уделах управляться, и новгородцев строптивых унимать. А одна из первых забот та, о коей мы с тобой говорили: выкупать из неволи людей русских, помогать им во всём. Не то мне глаза этих рабов да рабынь ночами снятся… А как начнёшь у бояр да у купцов денег на тот выкуп просить, так словно жабы надуваются, мошну к себе прижимают, отдавать не хотят. Особенно новгородцы!
– Это всё мне ведомо! – проговорил владыка. – Помочь-то в чём? У церкви казна ныне тоже невелика, а разорено да порушено у нас, сам знаешь, сколько.
– Что ты, владыко, что ты! – вспыхнул князь. – Не об том прошу. Прошу на проповедях твоих, которые люди так любят слушать, всё время пастве напоминать, что нельзя братьев и сестёр своих в беде бросать! Поможешь?
– Конечно, – серьёзно и грустно ответил Кирилл. – Конечно, помогу, чадо.
– Тогда благослови, владыко! – Александр склонился под благословение. – И пойду я. Дел ещё много. А уж и ночь не за горами. А назавтра дел ещё больше.
Вновь улыбнувшись, митрополит благословил князя. Тот ушёл, а Кирилл, глядя ему вслед, тихо проговорил:
– Вот кабы все так любить умели, так и бед бы у нас, может, втрое меньше осталось!
По сёлам, по засеянным полям мчатся татарские всадники. Горят хаты и едва поднявшиеся посевы. Взвиваются арканы и обвивают пленников, которых затем всадники безжалостно тащат за собой. Всех, кто хотя бы пытается сопротивляться, расстреливают из луков.
Набег начался, как всегда, внезапно. Таких жестоких набегов, нашествия такой массы лютых врагов не случалось давно, и люди в ужасе бежали под натиском ордынцев, пытались спрятаться, убегали в леса, схватив и унося с собою только детей…
Страшнее всего было то, что татары, обычно продолжавшие свой грабёж в течение суток и затем уносившиеся прочь, на этот раз явились на новгородские земли, намереваясь всерьёз здесь похозяйничать. Они разоряли село за селом, яростно выжигали посевы, угоняли или просто убивали скот. И так – день за днём.
На четвёртые сутки от начала набега во Владимир Суздальский на взмыленном коне, сопровождаемый всего восемью дружинниками, примчался князь Александр. Нигде не задерживаясь, он вихрем домчался до терема своего брата князя Андрея и бегом поднялся по лестнице. Он так волновался, что недостаточно низко пригнулся, вбегая в палаты, задел шапкой притолоку, и шапка полетела на пол. Её испуганно подобрал какой-то мальчишка из княжьей челяди, и, видя, что Александр ничего вокруг себя не замечает, побежал за ним с этой шапкой в руке.
Александр спустя несколько мгновений оказался в оружейной, где его брат Андрей растерянно рассматривал разложенные на лавке доспехи: кольчугу, шлем, кольчужные чулки и рукавицы. Услыхав стремительные шаги, князь Андрей вскинул голову и встретился взглядом с разгневанным братом.
