Однако в конечном счете именно опереточный князь оказался более проницательным бизнесменом — или, по крайней мере, более умелым проводником «реальной политики». В 1966 году отмечался столетний юбилей Монте-Карло, и юбилейные торжества включали в себя визит Ренье и Грейс в Париж в честь восстановления добрососедских отношений с Францией. В беседе с де Голлем Ренье заручился поддержкой последнего в своей стратегии наступления на Онассиса, а кроме того, поручил Грейс высказать официальную позицию Гримальди — правда, что довольно странно, в журнале «Плейбой».
«По нашему мнению, вклад месье Онассиса в Общество морских купаний Монте-Карло не столь важен для всей его «империи» в целом, — заявила Грейс в длинном интервью, которыми «Плейбой» имел обыкновение заполнять свободное место между обнаженными красотками. — У него имеются более крупные и важные предприятия, чем Монте-Карло. Как мне кажется, тот факт, что ему принадлежит большая часть акций, а поэтому и контроль над казино Монте-Карло, свидетельствует лишь о том, что Месье Онассис приобрел их, скорее, ради собственной забавы, нежели в интересах дела».
В июне 1966 года Ренье вынудил свой Национальный Совет принять постановление о выпуске шестисот тысяч новых акций ОМК, причем все они сразу приобретались правительством Монако. Ренье одним махом ликвидировал монополию Онассиса. Последний же незамедлительно подал на князя в суд. А так как по закону судовладелец мог держать тяжбу только в суде Монако, выиграть иск оказалось для него безнадежным делом. Верховный суд Монако принял решение в пользу Ренье. Казначейство княжества выплатило Онассису его долю (десять миллионов франков), и Ренье наконец-то стал полноправным хозяином в собственном доме. В контексте истории семьи Гримальди и их владычества в Монако данная победа Ренье явилась даже более важным событием, нежели женитьба на Грейс. Теперь ОМК целиком являлось собственностью Монако, и пока княжество держало в своих руках контрольный пакет акций, ему не страшны были никакие Онассисы.
Грейс активно участвовала в организации столетнего юбилея, который благодаря триумфу Ренье приобрел новые масштабы. В Монако проводились концерты, устраивались балы, балетные постановки, музыкальные вечера. Самый священный момент наступил в ноябре 1966 года, когда по приказу Ренье был перезахоронен прах его предков: из склепа их останки были перенесены в апсиду[28] собора. Альбер-мореплаватель, Шарль III (основатель Монте-Карло), Флорестаны и Ипполиты давно минувших веков — каждый из правивших в Монако князей нашел успокоение под собственной, отделанной бронзой, внушительной мраморной плитой. Княжеские могилы образовали на полу вокруг алтаря торжественный полукруг. Эта династическая «выставка» прибавила триумфальному году Ренье дополнительную весомость. Прошло не слишком много времени, и вниз к морю, урча моторами, поползли бульдозеры, чтобы расчистить площадку для «Холидей-Инн».
В 1965 году Грейс снова стала матерью.
1 февраля, после двух неудачных попыток, она наконец родила своего третьего ребенка. Принцесса Стефания Мария Элизавета была на семь лет младше своего брата Альбера и на восемь — Каролины. Она сразу стала любимицей всей семьи, причем родители, для которых ее появление на свет явилось долгожданным праздником, лелеяли и баловали ее без меры.
Грейс была без ума от малютки, однако чего-то явно недоставало. 1966 год, помимо всего прочего, был отмечен десятилетием ее замужества, однако свежие краски любви уже давно поблекли. Когда Ренье спросил Грейс, какой подарок ей хотелось бы получить к этой дате, она только огрызнулась: «Двенадцатимесячный отпуск».
Почти столь же резко прозвучал ответ на вопрос Айвора Херберта из лондонской «Ивнинг Ньюз», когда тот поинтересовался, каково ее самое великое желание: «Чтобы кто-то наконец забрал эти письма с моего стола и ответил на них, а еще — спать не менее десяти часов в сутки».
«Вы счастливы?» — с этим вопросом желал обратиться к княгине каждый репортер. Это было чем-то вроде проверки на качество волшебной сказки. Люди хотели убедиться, что Грейс, после того как отзвенели свадебные колокола, действительно обрела счастье. Сама же она была слишком честна, чтобы отмахиваться от вопросов с деланной веселостью.
