Начиная с момента своего восшествия на престол в 1949 году Ренье вынашивал надежду расширить границы своих владений. Ему хотелось вернуть два мелководных участка моря по обе стороны от Монако, превратив один из них в промышленную зону, а другой отдать под пляж, которого княжеству так не хватало. Большая часть щебенки и земли для засыпки мелководья могла быть получена от прокладки под Монте-Карло тоннеля для железнодорожной линии, связывавшей Ниццу и Ментону. Таким образом Ренье надеялся одним выстрелом убить сразу двух зайцев: убрать с глаз долой уродливые железнодорожные рельсы, а заодно высвободить землю под новую застройку. К началу шестидесятых эти планы уже близились к завершению, и Ренье не сомневался, что последует за ними. В Монако вырастет свой «Холидей-Инн»![27]
«Мое внутреннее чувство, — объяснял он в 1965 году Питеру Хокинсу, — подсказывает мне, что экономическое процветание княжества возрастет, если мы начнем с двух тысяч современных комфортабельных гостиничных номеров, которыми в свое время прославились американцы. Не какие-то там сногсшибательные «люксы», а современно оборудованные, удобные и привлекательные комнаты, самое большее — по пятнадцать долларов в сутки».
Еще до женитьбы на Грейс Келли честолюбивый князь был страстным поклонником всего американского — от джаза и бытовой техники и до стиля ведения бизнеса. Сеть однотипных отелей «Холидей-Инн» пользовалась в пятидесятые годы нашумевшим успехом, и с тех пор Ренье — по сути дела, тоже владелец гостиницы — внимательно изучал опыт американцев по внедрению на широкий рынок стандартов чистоты, комфорта и деловитости.
Построй княжество свой «Холидей-Инн», как сюда тотчас хлынет совершенно новый турист. Возможно, новый отель в чем-то за пояс заткнет чванливый, почивающий на лаврах «Отель де Пари», а кроме того, сумеет помочь Ренье осуществить еще одну долговременную цель, а именно: вырвать из руку ОМК его монополию на курортные услуги.
Как владелец контрольного пакета акций ОМК, Онассис вряд ли восторженно принял планы Ренье. Наоборот, он стремился сохранить за собой свою, едва ли не личную развлекательную площадку и вдобавок считал, что князь напрасно беспокоится по поводу будущего своего карликового государства.
— Монако до тех пор останется процветающим, — частенько говаривал Онассис, — пока в нем живут три тысячи самых богатых людей в мире.
Онассис интуитивно чувствовал, что именно он, а не Ренье, является подлинным хранителем всего того, что олицетворяет собой княжество.
— Он не успокоится, — ворчал Онассис, — пока не застроит весь Монте-Карло вдоль и поперек отелями и не наводнит его туристами и теми, кто уклоняется от налогов.
Этот вопрос часто становился предметом ожесточенных споров на борту яхты и многочасовых обсуждений в кабинете Ренье во дворце; правда, хитрый грек, вместо того, чтобы идти на открытую конфронтацию, предпочитал тянуть резину и потихоньку гнул свою линию.
— Его можно уговаривать час, два, три, — жаловался Ренье, совсем отчаявшись, — но когда он покидает ваш кабинет, можно не сомневаться, что он не сделает ровным счетом ничего из того, о чем ему говорилось.
И все же Ренье и Грейс по-прежнему не отказывались от приглашений покататься на яхте Онассиса. Грейс ощущала некоторую творческую связь с Марией Каллас. Ей нравилось просыпаться утром под переливы арпеджио великой певицы, упражнявшейся в эти часы в вокальном мастерстве. Однако к 1964 году стало все труднее совмещать бизнес и дружбу. Весной того же года Онассис скрепя сердце дал согласие на строительство в Монте-Карло жилого дома и двух отелей, однако настоял на том, чтобы ему дали гарантию, что там не будет построен «Холидей-Инн» или какой-либо другой из соперничающих отелей. Взбешенный, Ренье наложил на это решение вето, а затем по телевидению гневно обрушился на ОМК, обвиняя общество в летаргии и малодушии.
В ответ Онассис лишь удивленно пожал плечами. Критика Ренье, полагал он, направлена на ОМК, а не на него лично, хотя в душе Аристотель кипел от злости. Когда Шарль Грав, автор истории Монте-Карло, встретился с Онассисом в сентябре 1964 года, он обнаружил, что судовладелец пылает к Ренье ослепляющей ненавистью и только тем и занят, что собирает на князя разнообразный компромат. Онассис с самого начала намеренно избегал обращаться к Ренье со словами «Высочество» или «Монсиньор», как раболепно поступали другие. Только в самых что ни на есть официальных случаях он отступал от привычного обращения «Ренье», а в разговорах со своими подчиненными именовал князя «месье Гримальди». «В мире современного бизнеса, — ехидно замечал Онассис, — нет места рассуждениям о божественном праве».
