Прижимая одной рукой к груди пуделя Оливера, Грейс ступила на трап, соединяющий лайнер с яхтой ее жениха. Вокруг них сновала флотилия крошечных судов. Моторные лодки, рыбацкие баркасы, шлюпки — казалось, что все Монако высыпало на воду, чтобы поприветствовать Грейс в ее новом доме. Из самолета над их головами посыпался дождь из красных и белых гвоздик — подарок от Аристотеля Онассиса. Такой пышной встречи Грейс удостоилась впервые в жизни.
Встретив Грейс на палубе, Ренье ограничился лишь вежливым рукопожатием. Теперь он был князем и находился в собственных владениях. И все-таки они оба снова разнервничались. Казалось, будто им предстоит начать все с начала. Они не виделись больше месяца, и присутствие на борту яхты Джека и Маргарет Келли им мало чем помогло. Джек Келли жадно курил сигарету, явно чувствуя себя слегка не в своей тарелке. На лайнере он пребывал в своей стихии (этакий великий распорядитель торжеств), теперь же ему предстояло уступить старшинство другому.
У причала их поджидали выдающиеся деятели Монако, декорированные лентами и медалями, при фраках и цилиндрах, столь любимых французскими муниципальными чиновниками. Последовали поклоны, приветствия, рукопожатия. Вдоль улиц выстроились вереницы школьников с флажками. С балконов радостно махали руками и улыбались. Казалось, что все до единого духовые оркестры Ривьеры прибыли в Монако, чтобы принять участие во всеобщем веселье.
— У вас счастливый вид, моя дорогая, — сказала по-английски супруга одного из официальных лиц княжества.
— Со мной творится нечто странное, — отвечала Грейс, — я чувствую, что становлюсь счастливее с каждой минутой.
Пара села в автомобиль, и кортеж проследовал по рукоплещущим улицам вокруг гавани и дальше, по извилистой дороге, к дворцу, где их снова ждали новые рукопожатия: нацепив медали, вся дворцовая челядь выстроилась встречать Грейс. «Они что, получают по медали за каждый поданный ими обед?» — насмешливо спросил кто-то из гостей.
Свадебная церемония должна была состояться ровно через неделю, и все семь дней были отданы череде приемов и вечеров, главная цель которых заключалась в том, чтобы дать возможность получше узнать друг друга двум незнакомым и, похоже, довольно враждебно настроенным семьям. Этот процесс открывался ланчем во дворце в день прибытия. Двадцать четыре представителя семейств Келли и Гримальди в парадных костюмах обменивались любезностями и рукопожатиями — и продвижение Грейс от счастья к счастью застопорилось на первом же приеме.
Будущая свекровь Грейс — княгиня Шарлотта, известная в семье как Маму, — встретила актрису довольно холодно. Она держала себя презрительно и высокомерно, явно пребывая не в лучшем своем настроении, которое даже миссис Келли оказалась бессильна улучшить. Подскочив к Маму, она бесцеремонно хлопнула ее по плечу, воскликнув при этом: «Привет! Я — Ма Келли!».
Непонятно почему, но почти все Гримальди держались натянуто. Создавалось впечатление, будто они задались целью скрыть от гостей существование какой-нибудь помешанной кузины и поэтому как воды в рот набрали. Близкими невесты понадобилось около недели, чтобы докопаться до истины: их новые европейские родственники до того ненавидели друг друга, что среди них вряд ли бы нашлась пара таких, кто желал бы поговорить друг с другом.
Для семейства, которое удерживало власть на протяжении более шестисот пятидесяти лет, Гримальди демонстрировали какую-то особую склонность к раздорам и склокам и, что самое главное, не стыдились выставлять грязное белье напоказ всему миру. Родители Ренье начали жить раздельно вскоре после его рождения, а позднее вообще развелись. Его мать, княгиня Шарлотта (Маму), которая при первой встрече отнеслась к Грейс с ледяной холодностью, была беспокойной особой: в 1920 году она сбежала от мужа с доктором-итальянцем, во всеуслышание сетуя на напыщенность и занудство своего супруга, князя Пьера де Полиньяка. «Даже в постели, — жаловалась она, — он не может обойтись без короны на голове». Ренье был младшим ребенком в этой несчастливой семье, и раздоры родителей не сделали его ближе к его единственной старшей сестре Антуанетте. Склочная, маленького росточка, эта особа, известная в семье как Крошка и прозванная прессой Принцессой Крошечные Штанишки, провела большую часть детства и зрелых лет в постоянных распрях с братом. В апреле 1956 года Крошка разошлась с первым из своих трех мужей, бывшим чемпионом Монако по теннису, и завела в то время роман, который даже не пыталась скрывать, с Жан-Шарлем Реем — честолюбивым местным деятелем, членом Национального Совета княжества. Крошка и Жан-Шарль Рей вынашивали планы сместить Ренье. Эта пара надеялась нажить себе капитал на довольно распространенном в Монако мнении — по крайней мере, таковое имело место до помолвки князя с Грейс, — что Ренье с прохладцей относится к своим монаршим обязанностям. «Ренье теперь склонен, — докладывал американский консул в Ницце, — урезать содержание княгини». В довершение ко всему незадолго до женитьбы Ренье поссорился со своей неродной бабкой княгиней Гислен — актрисой, на которой его дед женился уже на склоне лет. Ренье в сердцах приказал ей убираться из дворца.
