— Выехал из Полтавы на Воронеж. Обещал, что, как только окажется на российской территории — купит телефон и сразу же отзвонится. Пока не отзвонился…. А куда вы поедете, если не секрет?
— Много будешь знать — скоро состаришься…. Шучу! Во Владимир хочу сгонять, найти там одного человека. Гложет, ты понимаешь, меня одна мыслишка — вот и хочу её проверить. Генерала Зуйко помнишь? Который до своей отставки в МЧС чем-то там по нашему профилю заправлял? — Одиссей кивнул. — Так вот, как-то, лет пять назад, кажись, рассказывал он мне одну любопытную историю — но я тогда, по глупости, её мимо ушей пропустил. А теперь каюсь; Зуйко, как ты, наверное, знаешь, преставился где-то в феврале — не то рак, не то ещё какая пакость — и вдумчиво расспросить его уже не получится. Остался, правда, ещё один человечек, о котором он вскользь упомянул — но этого человечка ещё надо, во-первых, найти, а, во-вторых — разговорить. Орлы Загороднего его адрес, по какому он прописан, вчера вечером добыли — так что, ежели он по нему действительно проживает, хочу я с ним встретиться и с глазу на глаз душевно пообщаться, по-нашему, по-стариковски. Может, что и выспрошу…. Ладно, когда Одиссей позвонит — скажи ему, что в Коврове мы группу для встречи дорогих гостей уже подготовили, пусть особо там пупок не рвёт. Пусть ведёт аккуратно эту машинку, но шибко не светится — нам их сейчас спугнуть ох как не резон! Ладно, будь здоров, подполковник! Поеду я. Сегодня побудешь за старшего.
Генерал встал, закрыл окно, и, попрощавшись с заместителем — вышел.
Левченко задумался. Куда это Старика понесло вдруг ни с того ни с сего? Темнит генерал… Ладно, ему видней. А нам пока надо готовится к прибытию в Ковров непонятного радиоактивного груза — который, слава Богу, неожиданно нашёлся в самый, казалось, гиблый момент. Всё же хорошо иметь однополчанина на таможне!
***
Так, документ у него на право управления автомобилем — довольно сомнительный; на Украине он ещё так-сяк, а в России придётся каждый раз к нему сто рублей прикладывать — иначе будет недействительным. Доверенность — генеральная, с правом выезда за границу; это ещё куда ни шло. Ладно, документы — это не самое страшное. Машинка что-то в последнее время стала покашливать и подёргиваться — причём как-то нехорошо; как бы не сдохла в самый ответственный момент… Ладно, будем надеяться, что выдюжит.
Всё же тот сукин сын, что работает со стороны противника по этому проекту здесь, на Украине — или парочка сукиных сынов? — в Кременчуге изрядно лажанулся. Хотя, в общем-то, Одиссей его (или их) понимал. Есть алкаш, владелец юридического адреса, готовый стать основателем подставной фирмы — причём за очень небольшие деньги; зачем же тратиться ещё на одного? Гораздо проще обе нужные фирмы на одного человека и зарегистрировать! Авось пронесёт…. Тем более — концы в Краковце обрублены; ещё разок рубануть в Кременчуге — и ищи ветра в поле! Логично.
Ну, положим, машинку, что везла это НЕЧТО через Краковец, мы бы нашли. В конце концов, можно было бы купить руководство таможенного пункта, сесть за документы, оформленные в тот трагический день Сарматом, сличить их со временем звонка в Киев, и, путём логического отбора, назначить на должность подозреваемых две-три машины. Затем, узнав, что одна из подозреваемых фур опрокинулась в безлюдном месте — безошибочно указать на неё, как на основного обвиняемого в контрабанде. Логично. А дальше? Хм…. Вот то-то и оно…. Впрочем, и здесь выход можно было бы найти; можно было бы прошерстить все близлежащие города — а именно, тамошние пункты таможенного оформления — и найти двадцать-двадцать пять грузовиков, которые именно в эти дни были затаможены на Россию. Из этих двадцати пяти машин вычленить десяток тех, чей груз вполне мог бы служить прикрытием этого НЕЧТО — и отследить путь этих автопоездов ровненько до места их назначения.
В общем, ничего экстраординарного он не сделал и никаких сверхъестественных оперативно-розыскных способностей не проявил, тут особо нос задирать нечего. Единственное, за что его следовало бы похвалить — это за экономию времени и средств. Сколько людей нужно было бы для всей этой музыки, которую надо было бы провернуть — если бы не его розыскной гений? Человек четырнадцать-пятнадцать, пять оперативных групп, никак не меньше. А сколько времени? Дней десять — двенадцать, а если принять во внимание объём работ — то и все две недели. О деньгах вообще говорить страшно; он один уже потратил примерно пять тысяч долларов (тут Одиссей про себя улыбнулся; примерно полторы тысячи из них было израсходовано на дам, но этот интимный факт он начальству докладывать не станет), сколько же пришлось бы ухайдакать всей этой орде следаков, которые, понятное дело, действовали бы на Украине исключительно приватно и посему за любую информацию вынуждены были бы платить? Тысяч сто в североамериканских денежных знаках — это по самому минимуму! Не считая того прискорбного факта, что к тому времени, когда подозреваемая машина была бы найдена — а она однозначно была бы найдена! — след страшного груза из его кузова давно бы уже простыл. То есть можно было бы, конечно, взять в оборот водилу, потом выкрутить руки кладовщикам и грузчикам того склада, где он разгружался, потом допросить с пристрастием менеджеров той фирмы, что получала груз — и добиться правды; но время было бы безнадежно упущено.
