— Но ты ведь не думаешь, что он Антихрист — верно, Киракос?
— Нет, конечно же, нет. Будь он Антихристом, у него бы имелся язык, да еще раздвоенный.
Анна Мария взвизгнула, словно упомянутый Антихрист, который до сих пор незримо присутствовал в гостиной, ущипнул ее за ягодицу. Кеплер с интересом взглянул на Киракоса. Похоже, у господина лекаря почва уходит из-под ног.
— А может, ты имел в виду, что если голем живет вечно, я должен буду стать големом?
Еще несколько секунд назад разум императора напоминал гигантскую подушечку, утыканную иглами и булавками идей, а сейчас превратился в спутанный клубок проволоки. Сколько вещей, о которых следует подумать… а вино, разогревая тело, по закону нагревающихся жидкостей поднималось к голове. Потом прибыл императорский оркестр — все семьдесят пять его участников. Заняв музыкальные стойки и стулья в одном из углов гостиной, оркестранты принялись настраивать свои инструменты.
— Должен признаться, — высказался император, качая головой, — теология — не мой конек.
Рудольф объявлял себя ревностным католиком, но не проявлял особой осведомленности в вопросах, за которые гибли протестанты, а именно: присутствовал ли Христос непосредственно телом и кровью во время причастия и следовало ли допускать крещение в любом возрасте. Сказать правду, императору было глубоко плевать на то, можно священнику жениться или нет. Многие имели наложниц, а у папы были так называемые «племянницы». Будет ли он заниматься любовью сегодня ночью или это произойдет позже — вот что сейчас заботило Рудольфа. Тут он вспомнил про прекрасную еврейку. Итак, первым долгом ему следовало избавиться от Анны Марии.
— Если ваше величество больше во мне не нуждается… — начал Браге, поскольку оркестр по-прежнему настраивал инструменты.
«Пива перебрал, — покачал головой Кеплер. — К тому же он становится полным идиотом, когда речь заходит о политике». Нельзя сказать, что сам Кеплер был знатоком в этой области, но он по крайней мере понимал, что императора необходимо держать за руки и за ноги, иначе всем им конец. Звезды, планеты… Земля пропитается кровью настолько, что станет второй красной планетой.
«Кеплер — назойливый выскочка, — недовольно подытожил Браге. — В Праге без году неделя, а уже по уши влез в дела двора, государства и империи. Этот болван попусту растрачивает свой талант на всякие недостойные материи». Вот он, Тихо Браге, ел, пил, веселился и славно спал, чтобы сохранять голову ясной для наблюдений. Каждый вечер, когда ему не требовалось присутствовать при дворе, Браге отправлялся в обсерваторию в Бенатках. Сам, без чьей-либо помощи, составил карту небесного свода, нанес на нее положение тысяч неподвижных звезд — этому он посвятил всю жизнь. А в году тысяча пятьсот семьдесят седьмом от Рождества Христова открыл комету, что движется по орбите как луна, но большего диаметра.
— Можешь идти, Браге, — сказал император, — но твои услуги мне в дальнейшем ох как понадобятся. Составить мой гороскоп на многие будущие тысячелетия.
— Всегда в вашем распоряжении, ваше величество.
Напрягая ягодицы, Браге покинул гостиную так быстро, как только позволяли правила приличия. Едва дверь за ним захлопнулась, астроном во весь дух рванул по коридору к ближайшему лестничному проему и немедленно пустил туда мощную струю золотистой мочи.
«Если оба рецепта бессмертия хороши, — фантазировал император, — то почему бы не заполучить еще какой-нибудь? Трансильванский граф сможет обеспечить номер третий — счастливое число. Ибо, несмотря на все мое отвращение, что плохого в толике крови, если ее смешать с вином, приправленным ароматными травами?»
— Послушай, Кеплер, — спросил император, — как думаешь, а можно прожить три вечности?
Кеплер решил, что чем короче будет ответ, тем лучше, а потому промолчал. Разве сама Земля — вечна? Возможно, закон рождения и смерти справедлив для всей вселенной. Звезды внезапно появляются там, где раньше их не было. Так, в году одна тысяча семьдесят втором Браге, а вместе с ним многие другие увидели новую звезду. Не значит ли это, что звезды тоже рождаются и умирают? И вечность для них — лишь краткое мгновенье?
