И, сказав так, он продолжил вытачивать идола для царя, которому надоел бог Вош, а Помбо сердечно его поблагодарил и с беспечной песней на устах отправился прочь, размышляя в свойственной своему народу манере о том, как ловко он провел всех богов.
От Лондона до поселка на краю мира неблизкий путь, а у Помбо почти не оставалось денег, так что он оказался на Последней улице только пять недель спустя; я же не стану рассказывать вам о том, как он ухитрился туда добраться, ибо проделано это было не совсем честным путем.
И вот за последним домом на Последней улице он отыскал в дальнем конце сада упомянутый колодец и повис на руках, держась за его край; и пока Помбо висел, в голове его мелькало множество мыслей, и среди прочих чаще всего возвращалась та, что боги, возможно, просто посмеялись над ним устами своего пророка — главного идолопоклонника; мысль эта столь настойчиво возникала в его мозгу, что голова у Помбо разболелась так же сильно, как и запястья рук… и тут Помбо нащупал ногой ступеньку.
И он стал спускаться вниз. Разумеется, там мерцал и голубой сумеречный свет, в котором вращается Мир, и горели далекие бледные звезды, и, пока Помбо спускался, он не видел ничего, кроме этой странной сумеречной пустыни, в глубинах которой сияли мириады звезд и проносились хвостатые кометы, некоторые из которых стремились прочь, а некоторые, напротив, возвращались домой. Затем Помбо разглядел огни на мосту в Никуда; на лицо его упал дрожащий свет из окон гостиной Одинокого Дома, и он услышал, как голоса произносят слова, и голоса эти были вовсе не человеческими, так что если бы не крайняя нужда, то он бы, конечно, с воплями помчался прочь. Уже на полпути между этими голосами и Махаррионом, встающим над краем Мира в окружении множества сияющих радуг, Помбо увидел причудливую серую тварь, которая не была похожа ни на кота, ни на птицу. Тут Помбо замешкался, охваченный страхом, однако услышав, что голоса в Одиноком Доме становятся громче, он крадучись сделал несколько шагов вниз по лестнице, а затем припустился бежать во весь дух по ступеням, ведущим мимо твари. Но тварь пристально следила за тем, как Махаррион выдувает вверх крупные пузыри, каждый из которых означал приход весны в каком-то неведомом созвездии, и звал ласточек вернуться домой в свои невероятные поля, и поэтому она даже не повернулась, чтобы посмотреть на Помбо и на то, как он упал в Линлунларну — в реку, берущую свое начало за краем мира, в ту золотистую пыльцу, что придает этому потоку волшебное благоухание и уносится с ним прочь от Мира, чтобы служить отрадой звездам.
Именно там перед глазами Помбо возник маленький бог с дурной репутацией, который плюет на этику других богов и откликается на молитвы, к каким не прислушиваются уважаемые боги, но то ли самый вид его подстегнул рвение Помбо, то ли нужда его была столь невыносимо тяжела, что повлекла его дальше по ступеням со все возрастающей скоростью, а может быть, — и это всего вероятнее, — слишком уж стремительно промчался он мимо твари (мне это неизвестно, да и для Помбо не имеет никакого значения); что бы ни послужило тому причиной, но Помбо не сумел остановиться и молитвенно припасть к стопам Датха, как задумывал. Вместо этого он, скользя ладонями по гладким голым скалам, пронесся мимо него вниз по сужающимся ступеням и так мчался он до тех пор, пока не сорвался с края Мира точно так же, как нам снится падение, если наше сердце вдруг сбивается с ритма. Тогда мы вздрагиваем от страха и просыпаемся, но для Помбо никакого пробуждения уже не было, ибо он продолжал падать навстречу равнодушным звездам, и судьба его была такой же, как та, что постигла Слита.>{4}
