Кто-то, кто попытался бы облечь тоску Лиразели в грубые земные слова, мог бы сказать, что ей хотелось оказаться в двух местах одновременно. Пожалуй, это верно, как верно и то, что неосуществимое желание порой лежит слишком близко к той грани, за которой оно начинает вызывать смех, и только у Лиразели оно вызывало не смех, а слезы. Невозможно? Да так ли уж невозможно? Ведь существует же на свете и волшебство!
И, опустившись на колени перед троном отца, стоявшим в самом сердце волшебной страны, Лиразель умоляла его прибегнуть к последней могущественной руне, и вокруг нее толпились колонны, о которых может рассказать только песня, и их туманные громады тоже были встревожены и смущены ее печалью. Лиразель просила отца использовать заклинание, которое вернуло бы ей Алверика и Ориона, по каким бы полям Земли они ни бродили, и которое перенесло бы их через сумеречную границу в зачарованные земли, чтобы они могли жить, не старясь, в безвременье бесконечного эльфийского дня. И еще молила Лиразель, чтобы вместе с ними могли перенестись в Страну Эльфов чудесные сады Земли, поросшие фиалками задумчивые берега и лощины, где горит ранний первоцвет (ибо заклинание короля эльфов обладало таким могуществом, что могло сделать и это), и чтобы их земная красота продолжала вечно сиять среди чудес зачарованной страны.
И слова короля, произнесенные его удивительным голосом, прозвучали подобно музыке, какой никогда не слышали города Земли и о какой даже во сне не мечтали ее поля, и эти звенящие слова способны были изменить форму пригрезившихся нам холмов и заставить новые, удивительные цветы распуститься в лугах зачарованной страны.
— У меня нет заклинания, — сказал король, — которое могло бы перенести в нашу волшебную страну что-либо с полей Земли, будь то фиалки, первоцветы или люди, — перенести через магический барьер, который я воздвиг, чтобы защитить Страну Эльфов от всего вещественного, тривиального и мирского. Ни одно мое заклинание не может этого, кроме одной-единственной руны, в которой заключено высшее могущество нашего королевства.
И Лиразель, все еще стоя на коленях на полу, о безупречной прозрачности которого следует рассказывать только в песне, стала молить короля прибегнуть к этой могущественной руне, к этому последнему средству, пусть оно будет даже самым великим чудом Страны Эльфов.
Но королю очень не хотелось использовать эту могущественную руну по такому ничтожному поводу, ибо она была последней из трех и самой сильной из всех его заклинаний и хранилась под замком в сокровищнице. Думал он сохранить ее, чтобы пустить в ход против неведомых опасностей какого-то отдаленного дня, свет которого только-только вставал где-то за горизонтом столетий и был еще слишком далек, чтобы король мог отчетливо рассмотреть его даже при помощи своего волшебного зрения.
А Лиразель знала, что ее отец сначала отодвинул Страну Эльфов далеко от края Земли, а затем вернул обратно, подобно тому, как луна управляет приливами, так что теперь зачарованная земля снова подступила вплотную к людским полям, затопив своим сумеречным светом дальние концы живых изгородей. И еще она знала, что ее отец — как и луна — не прибегал для этого ни к каким редкостным чудесам, а просто взмахом волшебной руки указал своему королевству, куда ему надлежит двигаться. Неужто, думала Лиразель, не может он приблизить Страну Эльфов еще ближе к Земле, не обращаясь ни к каким особенным магическим силам сверх тех, что использует луна в первой и третьей четверти?
И она продолжала упрашивать отца, напоминая ему о чудесах, которые он сотворил простым мановением руки. Лиразель говорила об удивительных орхидеях, что однажды перевалили через утесы и, подобно розовой пене, спустились вниз по склонам Эльфийских гор; говорила о нежных соцветиях незнакомых лилово-красных цветов, распустившихся однажды среди травы в лесистых долинах, и о сверкающем великолепии невянущих цветочных чашечек, что вечно обрамляли шелковистые зеленые лужайки, ибо все эти чудеса свершились когда-то по воле короля эльфов. И птичьи песни, и неистовое буйство распускающихся цветов — все это было рождено его вдохновением, и если подобное волшебство совершалось одним движением его руки, то, несомненно, королю достаточно было просто шевельнуть пальцем, чтобы чуть ближе стали поля людей, лежащие у самой границы. И уж наверняка мог король двинуть Страну Эльфов еще немного в сторону Земли, раз совсем недавно он отвел ее от края фермерских полей на дистанцию б
