ГЛАВА XVII
ЕДИНОРОГ В ЗВЕЗДНОМ СВЕТЕ
Наступила зима, выбелившая крыши селения и засыпавшая снегом леса и верхние пастбища, и когда Орион выходил в поля со своей сворой, весь мир вокруг лежал, словно книга, только что написанная Жизнью, ибо по этим белым страницам, исчерченным стежками следов, можно было прочесть всю историю прошедшей ночи. Вон там кралась лисица, здесь ковылял барсук, а тут выходил из леса благородный олень, и все эти следы вели через холмы и пропадали из виду точно так же, как появляются и исчезают на страницах истории деяния государственных мужей, солдат, придворных и политиков. Даже обитатели неба — птицы — оставляли свои подписи на этих побелевших холмах, и опытный глаз мог проследить каждый шаг их трехпалых лапок по крайней мере до тех пор, пока птичий след не заканчивался неглубокими тройными бороздками от самых длинных маховых перьев, чиркнувших по снегу при взлете. И все эти следы напоминали не то расхожую сплетню, не то чью-то причудливую фантазию, что, бывает, промелькнет на страницах истории и тут же исчезнет, не оставив по себе никакой памяти, кроме нескольких коротких, вдруг оборвавшихся строчек.
И среди этих записей, повествующих об истории прошедшей ночи, Орион выбирал более или менее свежий след крупного оленя, и гнал его с собаками через холмы до тех пор, пока самый звук его рога уже не слышен был в Эрле. А по вечерам жители селения видели, как Орион и свора возвращаются домой по гребню котловины, и их силуэты казались черными на фоне последних отблесков заката, но часто бывало и так, что Орион не показывался, пока в морозном небе не загорались лучистые звезды. И почти всегда на плечах Ориона висела шкура благородного оленя, а ветвистые рога качались и подпрыгивали над его головой.
Но однажды втайне от Ориона — в кузнице Нарла собрались члены Совета старейшин; они пришли туда поздним вечером, когда, закончив работы, все прочие жители селенья сидели по домам, и кузнец торжественно вручил каждому чашу с медом. И некоторое время старейшины сидели молча, так что в конце концов Нарл взял слово и сказал, что Алверик больше не может считаться хозяином Эрла, и что отныне единственным владыкой долины является его сын, а потом напомнил присутствующим, как когда-то они надеялись, что ими будет править лорд-волшебник, который сумеет прославить Эрл в веках. И считал кузнец, что таким владыкой должен стать Орион.
— Но где же, — воскликнул он, — та магия, на которую мы возлагали столько надежд?! Орион только и делает, что охотится на оленей, как охотились все его предки, и никакие его поступки не отмечены волшебством с той стороны границы; у нас же ничего нового не происходит!
И тогда поднялся От, чтобы сказать слово в защиту Ориона.
— Молодой лорд быстр, как его гончие, — сказал он. — Он охотится от зари дотемна и в своих походах добирается до самых отдаленных холмов, и все же возвращается домой ничуть не устав.
— Это просто молодость, — ответил на это Гухик, и с ним согласились все, кроме Трела.
А потом Трел встал и сказал:
— Орион знает законы леса и повадки зверей так хорошо, как не может знать их ни один человек.
— Ты сам научил его всему, — снова возразил Гухик. — Никакого волшебства тут нет.
— И ничего оттуда в этом нет, — поддержал его Нарл.
И некоторое время старейшины спорили, жалея, что магия, на которую они надеялись, так и не проявилась, ибо не было ни одной долины, в которой хоть раз не случилось бы ничего исторического, как не было деревни, чье название — хотя бы совсем непродолжительное время — не было у всех на устах, и только селение Эрл осталось не занесенным в анналы исторической науки, и ни в одном из пронесшихся столетий не прославилось оно, скрытое грядой обступивших его холмов. Теперь же все планы старейшин, которые они так давно задумали и осуществили, оказались расстроены, и они видели надежду лишь на дне своих кружек с клеверным медом июльского сбора. Именно к этому благословенному напитку обратились они теперь, и он показался старейшинам приятным и в меру крепким.
Прошло совсем немного, и в их головах сами собой возникли и засверкали новые планы и идеи, и дебаты в маленьком парламенте Эрла возобновились. И уже готовы были старейшины разработать новый план и определить пути к его осуществлению, когда снова поднялся От.
