Но самое главное, что в этом городе я встречаю Гитлера. Встречаю и не ощущаю в нем злодея, напротив, это глубоко утомленный жизнью человек, и мы едем с ним на рыбалку на озеро, похожее и на Рицу, и на Селигер. Там за ухой и рюмкой «Московской» он открывает мне душу.
«Андрей, – говорит он, – я про тебя все знаю. А ты про меня? Ты думаешь, мне легко быть Гитлером? Это ведь теперь и не фамилия, а некая формула. Гитлер! Никому не интересно, что я был человеком, о чем-то думал, что-то любил, а что-то нет. Гитлер, и все. А я такой же Гитлер, как ты – Сталин. Я, может, ничего не хотел в жизни, кроме как бродить по Гарцу с этюдником, писать акварели, выставляться, заслужить имя… Но меня призвала судьба. А тебя разве нет? И вот мы, величайшие люди в истории, стали величайшими врагами. А нужно ли это нам и нашим народам? Представь себе, что два последних века именно Германия и Россия были наиболее близки и могли бы определять судьбы Европы и мира. Не случайно у нас был Маркс, а его идеи воплотил в жизнь ваш Ленин. А теперь ты и я! Мы взысканы судьбой. И если мы с тобой объединимся и объединенной силой сокрушим мировую плутократию? Они же враги одинаково и тебе и мне! И во всем мире останется только Германия и Россия, неужели мы не договоримся с тобой и не разделим мир по справедливости? Ведь когда ты победишь меня, тебе будет очень и очень плохо. С тобой мы поймем друг друга, а Черчилль и Трумэн тебя никогда не поймут. А мировой сионизм? Что ты сможешь без меня? Одного тебя просто раздавят…»
Я просыпался и глядел в синеющее окно, пытаясь поймать грань между сном и явью, и, когда наконец понимал, кто я и на каком я свете, начинал думать. Не о том, что слышал во сне, а откуда это взялось. Не из моего же подсознания, потому что я, Новиков, так думать не могу. Значит, из него, из Сталина? Он что, всерьез обдумывал такой поворот? Может, поэтому и в войну не верил, не готовился к ней? Ждал, когда Гитлер на самом деле придет к нему с предложением союза? Начало-то ведь и на самом деле было положено: Договор о дружбе, пунктуальнейшие поставки сырья и хлеба, предательство западных коммунистов и социал-демократов. Отчего не допустить, что он верил, будто Гитлер и вправду его «альтер эго» и судьба страны – в союзе с Германией?
Ведь и вправду, от союзов с Англией и Францией Россия только и неизменно проигрывала. Все нами пользовались, обманывали, наживались на нашей крови… А если б в Первую мировую Россия с Германией – против Антанты? Бьоркский договор в действии. Что бы получилось тогда, как изменился бы мир?
Скажет кто-то: союз с Гитлером аморален! Так он и аморален только потому, что гитлеровцы столько натворили именно у нас. А наоборот посмотреть! Союзнички наши, американцы, англичане, французы разлюбезные, прочие объединенные нации? Такие уж они гуманисты? Китай, Алжир, Корея, Вьетнам, Ближний Восток, Камбоджа, Африка, Куба, Чили, Никарагуа, Сальвадор… Что, меньше убитых, меньше садизма, меньше подлости и предательства? И атомные бомбежки, и атомный шантаж, и гонка вооружений, и все, и все прочее…
В то же время я чувствовал, что и это – не мои мысли, хоть и выглядят моими, не мои чувства. Для меня – в чистом виде Новикова – союз с Гитлером все равно невозможен, потому что фашизм – всегда фашизм, а перечисленные грехи западных демократий – отклонения, большинство народов и даже правительств тех стран их так или иначе осуждали.
Грехи и даже преступления демократических стран я простить могу, а самый великолепный гитлеровский и сталинский порядок – никогда!
Как-никак, на Западе я прожил почти три года.
А сны с теми или иными вариациями повторялись, и суть в них была одна. Пока я наконец не догадался, что, наверное, начали меня корректировать мои хозяева-пришельцы, что не устраивает их наша с Алексеем политика, что не такого от меня ждали поворота.
А когда тебе слишком грубо навязывают чужую волю, даже и с тем, с чем раньше был согласен, начинаешь не соглашаться. И я решил – нет, ребята! По-вашему не будет. Пока я здесь и жив – не будет! И все равно сделаю так, что даже когда вы меня убьете или выдернете из сталинского тела – не допущу. Еще не знаю как, но не допущу. Это же страшно представить, что они вдвоем сделают с миром…
