Сам по себе товарищ Сталин был человеком довольно средних умственных способностей, вдобавок почти напрочь лишенным альтернативного мышления и умения предвидеть более-менее отдаленные последствия своих действий. Продолжая шахматные сравнения, скажу, что он видел игру максимум на два-три хода. Отсюда и все его шараханья в теории и практике. К примеру: возникли осложнения с хлебом – отнять его у крестьянина силой. Не хочет, сопротивляется – послать войска, начать сплошную коллективизацию. Увидел, что перегнул, – тут же статейку «Головокружение от успехов». Ну и так далее. Снизилась трудовая дисциплина на заводах – нате вам закон об уголовной ответственности за опоздания и прогулы. За Кирова кто-то там на съезде голосует – чего разбираться. Кирова убрать, делегатов перестрелять. Заметил, что Тухачевский задумываться сверх меры начал там, где надо только в ладоши хлопать, – к стенке Тухачевского и еще пол-армии за компанию… Всегда, в любой ситуации, принимается решение самое примитивное, самое лобовое, без малейшего представления о последствиях, даже для себя лично, как перед войной…
Главное ведь в том, что приход к власти именно такого человека в таком качестве оказался практически неизбежен – после всего, что уже было наворочено. Похоже, что Ленин понял это, в трагическом бессилии своей болезни пытаясь повлиять на ход событий, но «завещание» его не сработало.
А вообще, не хочу больше об этом писать. Сердце ныть начинает от бессильной злости и стыда за великий народ и великую державу. Добро бы хоть покорились тирану, стиснув кулаки и зубы, с мечтой об освобождении, как в иные-прочие времена, так ведь нет же – обожали, преклонялись, добровольно признали живым богом и «Лениным сегодня». Похоронную Ходынку сами себе устроили… И не нашлось ни Штауфенберга своего, ни Гриневицкого! Разве что Рютин, напрасный герой, преданный своими же товарищами… Ох и тошно обо всем этом думать, даже сейчас, когда вроде бы делаю невозможное. Только наяву ли?
Но хватит, не время душу травить.
11 июня я собрал у себя расширенное совещание. На нем утвердили состав Ставки Верховного главнокомандующего. Окончательно согласовали план первого этапа войны.
Ближайшая задача – измотать врага маневренной обороной и остановить на линии Лиепая – Шяуляй – Вильнюс – линия старой границы – Кишинев – Измаил. Последующая – позиционная оборона в течение двух-трех месяцев с возможными прорывами противника на главных операционных направлениях. В любом случае – утверждение сплошного фронта западнее Днепра.
Цель кампании сорок первого года – подготовка зимнего контрнаступления.
Выходило довольно убедительно. И, казалось, можно в будущее смотреть спокойно, делать свое дело без нервов и лишней суеты. Однако были еще и сны.
По заведенному Иосифом Виссарионовичем порядку вначале я приезжал на ближайшую дачу в час, бывало и в два, пил ночной кефир, хотя хотелось кофе (но тело чужое – и запросы чужие), и быстро засыпал, чтоб встать в десять-одиннадцать. Затем постепенно мы пришли с ним к историческому компромиссу, дела я стал заканчивать не позднее двадцати трех. Сменил постоянного, еще с тридцать первого года шофера и за городом сам садился за руль – час-полтора носился, как черный призрак, на длинном «Паккарде» по пустым дорогам и просекам. Освеженный прибывал на дачу, сам себе заваривал кофе, гулял по саду, среди кустов и деревьев, освещенных луной, где мучительно пахло ночной фиалкой…
Но потом начались сны.
Они возникли неожиданно на третьей примерно неделе моего перевоплощения. Яркие, цветные, без обычной в снах неопределенности и недоговоренности. И довольно целенаправленные, как я понял.
Значит, так. Я, ощущавший себя именно Сталиным, а не Новиковым, оказываюсь в неизвестном городе. Похожем на старый Тифлис конца прошлого века. И хожу, хожу по узким улицам, вьющимся по склону горы, захожу в тесные дворики, в полуразрушенные дома, ищу людей, которые должны объяснить, зачем я здесь.
Вместе с тем, что я Сталин, я одновременно и кто-то другой, помнящий то, что Сталин помнить не может, например – пронзительно синий и морозный день его смерти и пасмурно-туманный день похорон, серые полубезумные толпы на улицах, военные патрули, бронетранспортеры, рыдания и крики раздавливаемых о броню и стены людей.
