Серию шутливых и язвительных ответов Новиков проигнорировал. Ничего другого он от своих друзей и не ждал. Гораздо больше его заинтересовало демонстративное молчание Воронцова, наглядно давшего понять, что на провокации он не поддается, и внимательный взгляд Наташи, тонко реагирующей на настроения своего друга. Этой парой стоит заняться отдельно.
– Я не об этом, – наконец сказал Андрей, убедившись, что Ирина тоже воздерживается от ответа. – Чем заняться, мы, конечно, найдем. Я в плане мировоззренческом. Вообще – что такое ваша Валгалла? Шикарный курорт для избранных? Или что-то большее?
Тут не выдержал Берестин:
– Не улавливаю, к чему это ты? Вроде все мы знаем, что, как и зачем… Или у тебя новые идеи появились? Так поделись, будь любезен.
– В том и дело, что идей нет. Одни сомнения. Ну, скрылись мы от супостата, отсиживаемся, можно сказать. Никто на нас не напал. А может, и нападать некому. И сколько же нам тут еще сидеть и какие вообще перспективы? У всех землепроходцев, зимовщиков, конкистадоров, робинзонов даже – всегда была цель. А у нас? Жизнь тут прожить, ее же спасая? Как старцы в скиту? Для чего? А может, наплевать на все и домой вернуться? – Он сделал паузу. – У кого есть здравые соображения?
– Мне все едино, – тут же отозвался Шульгин. – Я здесь этот, как его… ландскнехт. Меня попросили. Если в моих услугах не нуждаются, я хоть сегодня могу домой.
– А ты, Ира, что скажешь? Я к тебе как к эксперту обращаюсь.
– В эксперты я не гожусь. Просто ничего не знаю. Не могу представить, какие шаги предпримут или уже предприняли… мои земляки. Может, действительно махнули на нас рукой, а может, ждут на Земле с нетерпением. Как хотите, так и решайте… не прощу только себе, если из-за меня и вы пострадаете…
– Ну, это совсем уже пессимизм и упадок духа. С таким настроением жить нельзя, – сказал Левашов, который и вообще был спокойнее и рассудительней прочих, а теперь, после того, как у него появилась Лариса, – особенно. – Я так думаю, что Андрей изобрел очередной изящный ход и морально нас к нему готовит… – добавил он.
– Переоцениваешь, брат. Ничего я не придумывал. Без всякой задней мысли спросил, причем даже не в разрезе пришельцев, а – вообще. Что для нас Валгалла и кто мы на Валгалле? Туристы, первопроходцы-исследователи, политэмигранты или, скажем, латифундисты-землевладельцы? Тоже вариант, доложу вам.
– А-а, тебя на классовый анализ потянуло, – догадался Шульгин. – Полезное дело. Ходил-ходил, окидывая глазом необъятные просторы, и задумался – а не передать ли все это богатство в дар отечеству?
Новиков, начиная разговор, о таком его перевороте даже не задумывался, однако изобразил неприкрытый интерес.
– Лихо ты меня вычислил. А ведь и вправду – неужто нам одним целой планетой владеть?
Он снова бросил короткий взгляд на Воронцова. Дмитрий, заметив его взгляд, едва заметно наклонил голову, будто одобряя слова Новикова.
– Если ты предлагаешь объявить официально о нашем открытии – резон в этом есть, – сказал Левашов. – Тут уж нам не смогут не поверить… Представляете, что будет?
– Что будет? Я тебе скажу – что, – с неожиданной угрозой в голосе вновь вмешался Шульгин. – Поверить-то нам поверят, когда мы им покажем твою… дырку в заборе. – Это сравнение ему так понравилось, что он помолчал и повторил: – Дырка в заборе. А за ней – прекрасный новый мир. Целая нетронутая планета. Только кому она нужна, если мы и России половину еще не освоили, а вторую уже загадили! Что здесь будет? Вторая целина? Виноват – третья, вторая уже есть. Или неуязвимый тыл на случай атомной войны? А то можно каторгу открыть – неограниченной вместимости…
– Ну-ну, Сашка, не заводись, – остановил Шульгина Андрей. – Хотя, пожалуй, в чем-то ты прав. И психологический аспект не стоит забывать. Созрели люди для всего этого? Как сия новость на них повлияет? А внешнеполитический резонанс? Конвенция какая-то существует насчет интернациональных прав на небесные тела… Нет, тут думать и думать надо, и не один день.
– Это ты верно говоришь – думать. Однако и снобизм из тебя прет… Люди, значит, не созрели. А ты, наоборот, созрел и оставляешь за собой право единолично определять судьбы миров… – Левашов пусть и редко, но все же мог иногда настроиться на такую вот ортодоксальную волну, и тогда спорить с ним становилось трудно.
