— Моя мать ему не жена! Аллистер пожал плечами:
— Боюсь, что жена.
— Ненадолго!
— Ну, как бы там ни было, решив, что посланец везет новости, весьма важные для него, Гринвелд назвался вымышленным именем и пригласил его переночевать в своем лагере. Когда они сидели у костра, он узнал, что посланец направляется в Данбар. Гринвелд вызвался сопровождать его. Посланец посчитал, что путешествовать вместе менее опасно, и согласился. Ему было невдомек, что на самом деле именно он обеспечивает безопасность Гринвелду.
Элайна удивленно подняла брови, и Аллистер пояснил:
— У посланца было королевское знамя. Мы, шотландцы, давным-давно поняли, что с людьми короля лучше не связываться.
— И поскольку Гринвелд путешествовал с королевским посланцем, его никто не трогал?
— Точно. Никто не подъезжал к нему и не интересовался, зачем он приехал в Шотландию. Очевидно, все предположили, что Гринвелд явился по тому же делу, что и лорд Рольф.
— Но едва Гринвелд приехал в Данбар, надобность в посланце короля отпала, — мрачно подытожила Элайна.
— Как только с Гринвелдом встретился я.
— Это произошло в тот день, когда уехал Дункан?
— Да. Я и в самом деле почувствовал что-то неладное, поехав за торговцем тканями. Трудно скрыть следы целого войска.
— И ты вернулся, чтобы проверить свою догадку. Аллистер кивнул.
— Они могли убить тебя.
— Могли, но это маловероятно. По правде говоря, я был нужен Гринвелду не меньше, чем он мне.
Снова подойдя к бочонку, Аллистер зачерпнул еще эля.
— Это объясняет, почему Гринвелд так спокойно добрался до замка, однако у людей могут возникнуть и другие вопросы.
— Какие?
Сев на кровать, Элайна спокойно взглянула на него.
— Письмо.
— А что с ним не так?
— Гринвелд не мог знать, что Шинейд уехала в монастырь Сент-Симмиан. Я и сама этого не знала до тех пор, пока лорд Рольф не вернулся с Шервеллом. Едва ли Гринвелд вообще знал о том, что у моего мужа есть сестра. Не мог он знать и того, что Колкюхоунсы враждуют с Данбарами и изберут именно такую форму мести.
— Всем в Шотландии известно, что Данбары и Колкюхоунсы находятся в состоянии войны, — усмехнулся Аллистер. — Что же касается монастыря Сент-Симмиан, в письме, посланном лордом Рольфом, упоминалось об этом. Там сообщалось, что лорд Рольф и Шервелл забрали Шинейд из монастыря, однако она по дороге сбежала. И так происходило несколько раз. — Аллистер улыбнулся. — Они гонялись за ней по всей Шотландии. Лорд Рольф специально написал об этом, чтобы Ангус не волновался. Нет, из-за того, что они знали про Шинейд, никто не заподозрит меня.
— Может, и нет, — отозвалась Элайна и, немного помолчав, спросила: — А почему ты уехал из замка в то утро, когда началась осада?
— Я не мог там оставаться. В этом случае мне пришлось бы действовать заодно с Гринвелдом. А как бы я стал лэрдом, если бы сдал замок англичанам?
— Понятно.
— К тому же то, что я уехал из замка, Гринвелду было только на руку. Он нуждался в моих сведениях о том, сколько в замке осталось людей: мужчин и женщин.
— Если ему было известно, что мужчин почти не осталось, почему он не напал в тот же день, когда уехал Дункан?
Аллистер пожал плечами:
— Они добрались до замка только утром, и путешествие было длинным и трудным. Мужчины нуждались в отдыхе. Кроме того, мне предстояло кое-что сделать.
— Что же?
— Не позволить вам подготовить кипящую смолу. Элайна вспомнила, как разгневался Ангус, узнав, что огонь под котлом со смолой погас. Заметив, что Аллистер натянуто улыбается, она вопросительно вскинула брови.
— Ты что?
— Ничего. А что ты использовала вместо смолы? По словам воинов, это было что-то страшно горячее, но невероятно вкусное.
— Жаркое, которое приготовил Элджин. Я передам ему, что угощение пришлось вам по вкусу. Может, это примирит его с потерей котла.
— Ты больше не увидишь его, — напомнил Аллистер. Элайна беззаботно пожала плечами:
— Возможно, и нет. Посмотрим.
Ее напускная храбрость вывела Аллистера из себя. Он угрожающе шагнул к Элайне, и та поспешно заговорила, пытаясь отвлечь его:
— Так, значит, Гринвелд не повел своих людей в атаку в день отъезда Дункана лишь потому, что хотел дать им отдохнуть? Как-то не верится, что этот негодяй способен заботиться о ком-то, кроме себя.
