Кора опустила взгляд, и Люк постарался не замечать легкого дрожания ее губ. Пульс сумасшедше бился у нее на запястье, она была бледна как смерть. Через мгновение Кора снова взглянула на него.
– Я клянусь, что останусь здесь, милорд, как вы приказываете.
Люк испытующе посмотрел на нее. Она не отвела взгляд, твердо смотрела ему в глаза с каким-то вызовом, которого он не мог понять. Мог ли он доверять ей?.. Ведь он не был даже уверен, не обманывала ли она его, когда говорила, что не знает французского, – так сдержит ли она свою клятву? Неохотно Люк выпустил ее руку и кивнул.
– Так будет лучше всего, Кора.
– Да, милорд, раз ты это говоришь, должно быть, так оно и есть.
Раздосадованный, он повернулся, уже собираясь уйти, но остановился и снова вернулся к ней. Схватив ее в объятия, Люк крепко прижал ее к себе и принялся страстно целовать. Он целовал ее до тех пор, пока ее губы не раздвинулись, а спина не расслабилась под его руками. Отпустив жену, Люк сжал ее лицо ладонями и заглянул в голубые глаза.
– Я никому не дам тебя в обиду, – сказал он.
Слезы брызнули у нее из-под ресниц, и, сжав его руку, Кора глубоко вздохнула.
– Береги себя, Люк. Ради меня.
– Да, моя радость, ради тебя я вернусь.
Улыбка на ее губах дрогнула, и Люк большим пальцем стер слезы, блестящие на ее щеках. Ну что ж, достаточно было и того, что она наконец поняла: ведь он просто хотел защитить ее от опасности, которая, возможно, притаилась где-то рядом. Он поцеловал ее снова, на этот раз мягко, слегка касаясь ее губ своими губами, и ушел, оставив Кору там, под молодыми деревьями, стерегущими могильные плиты.
Реми и его солдаты ждали, сидя верхом на конях. Поль крепко держал повод Драго: жеребец нервно переступал ногами, и пар поднимался от его разгоряченного крупа. Из ноздрей его тоже шел пар, и удила звенели, когда он тряс своей массивной головой.
Люк вскочил на коня, и отряд двинулся к воротам Вулфриджа с развернутым знаменем: знаменосец скакал рядом с Люком.
Слабое апрельское солнце блестело на покрытой инеем траве вдоль дороги. Ветер, дующий с моря, вспенивал морские волны и пригибал высокий тростник, когда они направились к Ротбери.
Это было неприятное дело, которое отнюдь не радовало его, но оно должно быть сделано. Освальду придется уступить. Он, Люк, не потерпит посягательств на свои права и заставит мятежника смириться.
Двигаясь вдоль реки Коквет, они добрались до монастыря в Блинкбурне, где остановились на отдых, прежде чем отправиться дальше. Погода держалась, хотя начало понемногу моросить, так что дорогу опять развезло. Ночью было холодно, но не морозно, и это не помешало солдатам, привыкшим к суровым походным условиям, хорошо выспаться.
На второй день они добрались до края Ротберского леса. Это был густой лес, усеянный огромными валунами, тут и там пересеченный ручьями, вздувшимися сейчас от весеннего половодья. Река была слишком быстрой, чтобы переходить ее под покровом темноты, да к тому же Освальд и так уже наверняка знал об их приближении.
Люк не ошибся. Когда они достигли замка, воздвигнутого на высоком, поросшем травой холме, он выглядел воинственно. Ворота на запоре, подъемный мост вздыблен в небо, повсюду часовые и лучники. Люк отправил гонца, обещая помиловать всех, за исключением Освальда, но ответом были лишь тучи стрел и оскорбительные выкрики, как он и предвидел.
Решившись на осаду Освальда в его замке, Люк приказал своим людям готовить большие щиты и окунуть стрелы в смолу. Стены замка были деревянными и, значит, уязвимыми для огня. В то время как одни его солдаты выполняли эти приказания, остальных он разослал разорить деревни и поля вокруг, разрешив им забрать из награбленного все, что они захотят. Это необходимо было, чтобы лишить Освальда запасов продовольствия и подкрепления и заставить сдаться его людей. Эта сторона военных действий всегда была неприятна ему, но он понимал, что, если у мятежного барона будет поддержка извне, это лишь затянет конфликт.
Но, приказывая разорить деревни, он дал Реми строжайший приказ не трогать женщин и детей. Изнасилование, предупредил он, будет считаться тягчайшим преступлением, и любой провинившийся поплатится головой. Помня гнев Люка, когда при взятии Вулфриджа были убиты безоружные слуги, капитан Реми передал этот приказ своим солдатам в самых суровых выражениях.
