— Условия не те, — пояснил старик. — Вернее, нет никаких условий. Это в молодости, помню, — работал я, работал, а квартиры не дают. Соседи шумят, заниматься невозможно. Ни газа, ни водопровода. Денег нет. За электричество я не заплатил — отключили. Никаких жилищных условий. И экономических. Ах, думаю, так? Не нужно мне тогда вообще ничего! Окна щитами загородил — от света отказался. Гравитацию презрел. И прочее всё. Так что не стало у меня ничего, природы не стало, а значит, и законов природы. Теперь живу — ничем не связан. Ералаш!
Он зло стукнул кулаком по полу.
От сотрясения ходики на стене пришли в движение. Из окошечка, где бывает кукушка, высунулась почему-то книга с надписью «Философский словарь» и объявила:
— Балет «Спартак»! Музыка Хачатуряна. «Спартак» выигрывает!
Клешня за спиной Дыдваче отъехала в сторону, так и не предприняв ничего существенного. Во мраке забрезжило синеватое сияние. Медленно-медленно проявилась долина реки между песчаными холмами, над ней низко висели тучи, сея морось. Дул ветер, дождь колыхался серыми волнами.
Учёный почувствовал перемену позади себя и обернулся.
— Ничего предсказать нельзя, — с досадой продолжил он. — Причины, следствия — всё отменено. Спать ложусь — вместо этого варю картошку. Собираюсь её съесть — в руке вдруг откуда ни возьмись клюшка, и давай гонять ферзя по доске! Вот сейчас куда мы въехали? У меня ведь и расстояний не существует. Два километра плюс два километра — может быть ноль. Тысяча километров — иногда то же самое, что микрон.
Рассвет тихо разливался по долине. Шуршал, пересыпаясь, мокрый песок.
Река стала вспучиваться, по ней пошли тяжёлые волны. Они докатились до берега, захлопали…
— Доброе утро! — раздался гулкий голос за окном. — Приветствую вас в созвездии Близнецов!
Дыдваче оторопел. Пейзаж оставался безлюдным. Ушастая голова учёного торчала на тонкой шее над подоконником, старик несколько раз повернул её влево-вправо, ища источник звуков.
— Я — вторая планета нашей звезды, — доносилось снаружи. — Голос, который вы слышите, образован шумом волн, ветра, песка. Я создала его для общения с вами.
Витька потихоньку слез со стула и тоже сел на пол, струсив. Дыдваче быстро оправился от потрясения и вступил в разговор достойно:
— Земля приветствует вас! — Он поклонился, забыв встать, и стукнулся подбородком о подоконник.
— Не Земля, — поправил мощный голос. — Вы — создания её. Сама Земля общается со мной при помощи излучений.
— Как общается? — спросил старик довольно глупо.
— Мы разговариваем — две мыслящих планеты…
— «Мыслящих»…
— Да. Планет, которые не мыслят, нет. Движение есть мышление и созидание. Планеты вращаются вокруг солнц, самим полётом своим решая сложные уравнения взаимовлияний, центробежных и центростремительных сил… За вашим окном пересыпается песок на моих холмах — он ищет устойчивого положения. Готовы ли вы с помощью ваших формул и счётных машин указать каждой песчинке надёжное место?
— Долго заниматься…
— А природа решает такие задачи ежесекундно и с лёгкостью. Мой ветер, мои волны — это мои раздумья, как ваши раздумья — электрические импульсы в мозгу. Я рада была только что связаться с Землёй, с которой не общалась несколько миллионов лет, и расспросить её о вас, узнать ваш язык. Мы с Землёй давно разошлись в научных воззрениях. Я опираюсь в познании мира только на свои способности. Земля создала вас — как вы теперь изобретаете искусственный интеллект. Вы — её средство познания. Я считаю неверным этот путь, планета Земля заметно поглупела, простите, — так как люди нарушают её мысли, вмешиваясь в движение рек, почв, дождей, перемещая массы полезных ископаемых, засоряя поверхность планеты. Я против и создания вами машин: вы наделяете их замечательными способностями вместо того, чтобы развить эти способности в себе. Насколько умнее и здоровее было бы человечество, если бы каждый обладал силой трактора и памятью электронной машины!
Дыдваче хмыкнул. Но, поразмыслив, вежливо сообщил:
— Ваше мнение не лишено оснований. Как ваше имя — чтобы я мог передать его землянам… Если, конечно, вернусь в нормальный мир, — добавил он про себя.
