Кляксы из непроливашки - страница 3
Двое недоумённо следили за ними. Дыдваче предположил:
— Татаро-монголы? В набег идут.
— Какие татаро-монголы? Которые в истории?
— Они. У меня тут всё может быть. За одним окном пятнадцатый век, за другим пятидесятый… У-у! — Старик погрозил костлявым кулаком. — Сейчас вам поддадут!
Один из всадников вдруг свернул с пути и покатился к окошку. Жеребчик под ним был низкорослый и жаркий, его будто отлили из твёрдой резины. Широкое и раскосое лицо склонилось к стеклу, захохотало, и завоеватель саданул по раме ятаганом.
Школьник, мало-помалу подававшийся назад, панически перелетел в другой конец помещения. А учёный стоял, опершись на стол, и смотрел на врага с интересом.
Кривая сабля всадника лопнула, кусок её вонзился в пыль. Воин оцепенел. Конь под ним храпел и вертелся. Седок выкрикнул непонятное ругательство и, наскакав снова, яростно ткнул в стекло обломком оружия.
Видимо, рука у него онемела от второго удара. Злобно проорав что-то, завоеватель припустился вдогонку за своими.
— Вернутся? — с дрожью спросил Перекуров, прижавшийся к стене.
— Пускай. Мы в другом времени. Он колотил не по стеклу, а по границе времён. Шестьсот лет назад замахнулся — нам-то что?
Позади школьника взревело и забулькало. Он отскочил в испуге. За другим окном оказались уже не снега и льды — а непроницаемая чернота, в которой двигались смутные светляки. Гигантская клешня вздымалась из-за подоконника, степное солнце, пронизав комнату, озарило клешню и подплывшую было морду с бездонной пастью и без глаз. Морда резко вильнула, показался боковой плавник — это была рыба. Она ушла во мрак. Клешня покачивалась, смыкаясь и раскрываясь.
— Дно моря, — прокомментировал Дыдваче. — Не трусь. Мы в безопасности.
Мальчишка уже, пожалуй, был перегружен впечатлениями. Он рисковал свихнуться. Поэтому учёный посоветовал:
— Не обращай внимания. У нас научный разговор. А это как бы кино.
Витька с большим трудом согласился принять ужасную клешню за кино… В другом же окне вместо всадника уже стоял искрящийся, пенный водопад, зажатый скалами. Струи и клочья не низвергались, а медленно поднимались из водоворота внизу, втекая в верхнее русло.
Хозяин неожиданно ткнул пальцем в белую стену.
— Глянь-ка на свой класс, — предложил он. — Для успокоения.
Там, куда он стукнул, в стене прорвалась круглая дырочка, обведённая зеленоватым сиянием. Учёный подвёл Витьку к ней.
Перекуров приложился лбом к извёстке и стал смотреть в отверстие одним глазом.
В классе было тихо. Стриженые затылки и девчоночьи бантики вытянулись ровными рядами. Пятиклашки решали примеры. По проходу расхаживала учительница, заглядывая в тетради и наступая на отражения электролампочек в крашеном полу.
— А Тамарке сдувать не у кого, — после молчания хихикнул Перекуров. — Она у меня всегда сдувала… Сучилкин делает самолётик, ему сейчас в дневник запишут.
— Хватит. — Хозяин отстранил его. — Заметят.
Он мазнул по извёстке ладонью, отверстие закрылось.
— Продолжим. Садись. Вода при какой температуре кипит?
— Сто градусов! — заявил школьник, гордясь своими познаниями.
— А если атмосферное давление изменится?
— Не знаю… При чём тут вода?
Старик остановился перед ним сердито. Минуту молчал, затем схватил бумажку и шлёпнул её на стол перед учеником:
— Пиши! Два… умножить… на два… получится…
Перекуров честно написал. Но когда он начал выводить четвёрку, из-под карандаша вдруг высунулись заячьи уши. Витька по инерции докончил цифру, и тогда из бумаги выбрался худой беляк. Он брыкнул задними лапами и соскочил со стола, оставив на листке жёсткие волосинки. Пятиклассник ошалело воззрился на кончик карандаша, на зверя…
— Вот, — торжествующе закричал учёный. — Дважды два — заяц! А ну, ещё раз!
Сбитый с толку Перекуров послушно изобразил на бумаге снова: 2 х 2… Он ставил дальше что следует… но непостижимым образом графит начертил: 3,1415926…
Дыдваче, видимо, устал. Он сел на пол, поскольку больше было не на что, и прислонился к стене. Позади его головы в окне качалась клешня.
Витька упрямо повторил эксперимент. На этот раз вышла живая картинка, на ней бегуны запрыгали через препятствия.
