— Ладно, хватит! — вдруг резко сказал Карван. — Мне пора идти. Только еще одно. Мистер, езиды в культурном центре сказали, что вы хотите побывать в Лалеше.
— Да, хочу! Но все говорят, поездка очень опасна. Просто не хотят везти меня туда. А что, это можно устроить?
Карван изогнул губы в улыбке. Задумчиво пожевал еще одну оливку, поднес сложенную лодочкой ладонь ко рту, выплюнул косточку и аккуратно положил ее на край пепельницы.
— Я могу отвезти вас туда. У нас будет праздник. Это не так опасно.
— Когда?
— Завтра. В пять утра я буду ждать вас здесь. А потом доставлю обратно. И вы сможете написать о нас в вашей знаменитой английской газете «Таймс».
— Это замечательно. Фантастика! — И Латрелл поблагодарил по-арабски: — Шукран!
— Хорошо. — Молодой человек наклонился и пожал Робу руку. — Значит, завтра, в пять утра. Так что лучше лечь пораньше. До свидания.
Он поднялся и почти сразу же затерялся среди людей на раскаленной улице.
Роб залпом допил пиво. Он был счастлив. Даже, пожалуй, очень счастлив. Он закончит свой очерк. Он первым из всех посетит священную столицу езидов! Наш человек в сердце самого засекреченного из иракских культов!
В гостиницу журналист вернулся чуть ли не бегом.
Из номера первым делом позвонил Кристине и восторженно сообщил новость. В ее голосе прозвучали сразу и радость, и тревога. Разговаривал Роб, лежа на кровати; улыбка не сходила с его лица: скоро он вернется домой, увидит дочь и возлюбленную — как только благополучно выполнит свои журналистские обязанности.
На следующее утро Карван, как и обещал, ждал возле столиков еще закрытого кафе. Рядом стоял старенький грузовик, нагруженный хлебными лепешками и фруктами в пластиковых пакетах.
— Это все для праздника, — пояснил Карван. — Пойдемте. Места у нас немного.
В кабину их втиснулось трое: Карван, Роб и заросший могучей щетиной немолодой мужчина. Водитель, как решил Роб, был дядей его проводника. Журналист пожал ему руку, а Карван сказал:
— У него в этом году уже было три аварии. Так что с нами ничего не случится.
Грузовичок неспешно выкатился из Дахука и затарахтел в горы. Поездка оказалась долгой, в машине немилосердно трясло, но Роб ничего не замечал. Он приближался к материалу, который позволит ему завершить очерк.
Путь пронзал сосновые и дубовые леса. Чем выше машина взбиралась в горы, тем прозрачнее становился воздух серого утра. Показалось яркое ласковое солнце. А потом дорога нырнула в поросшую сочной зеленью долину. Над бурливыми ручьями стояли бедные, но красивые каменные домики. Чумазые ребятишки подбегали к обочине, ослепительно улыбались и махали машине. Роб махал в ответ и опять думал о дочери.
А дорога все не кончалась. Вот она обогнула большую гору. Карван сообщил Робу, что гора — один из семи столпов Сатаны. Журналист кивнул. Пришлось пересечь по шатким деревянным мостикам несколько стремительных речек. И наконец машина остановилась.
— Лалеш!
Удалось! Прежде всего в глаза Робу бросилось странное здание с высокой конической крышей, изрезанной множеством желобков. По периметру центральной площади было разбросано еще несколько подобных построек, почему-то ассоциировавшихся у Латрелла с изображениями роговицы глаза с рекламных проспектов офтальмологических клиник. И эта центральная площадь Лалеша бурлила от шествующего, молящегося и поющего народа. Отдельной колонной двигались старики, игравшие на длинных деревянных флейтах. Роб вылез из машины вслед за Карваном и во все глаза смотрел на происходящее.
Из мрачного здания появилась фигура, задрапированная в черные одеяния. Она проследовала на площадку, где помещались несколько каменных чаш с поднимающимися над ними языками огня. За первым священнослужителем двигалось еще несколько мужчин — в белых одеждах.
— Священные огни, — указал Карван на желтое пламя, пляшущее над каменными чашами. — Нужно семь раз обойти вокруг священных огней.
Толпа подалась вперед.
— Мелек Таус, Мелек Таус! — скандировали все.
Проводник кивнул на них.
— Восхваляют ангела-павлина.
Церемония продолжалась — красочная, странная и, непонятно почему, трогательная. Роб наблюдал за присутствовавшими: после первых эпизодов церемонии многие рядовые езиды удалились на поросшие травой полянки и склоны холмов, возвышавшихся над остроконечными башнями Лалеша. Там люди раскладывали помидоры, сыр, лепешки, сливы и приступали к немудреному пиршеству. Солнце поднялось высоко. Стоял теплый летний день.
