Бойжер включил двигатель.
— Похоже на то.
— Но где его искать, будь он неладен?
Выбрасывая из-под колес мокрый гравий, автомобиль выкатился на извилистую дорогу. Теперь им предстояло пробираться по узким деревенским улочкам до автострады. А там — до Лилля. Когда они ехали через Рибмон, Форрестер заметил маленькое, скромное французское кафе, приветливо манившее огнями сквозь промозглую серость.
— Как насчет перекусить?
— Я с удовольствием.
Они припарковались на Плас-де-ла Революсьон. Над тихой площадью господствовал огромный, гнусного вида мемориал погибшим на Первой мировой. Эта жалкая деревушка, размышлял Форрестер, наверное, оказалась в самой гуще сражений. Он представил себе, что тут творилось в разгар наступления на Сомме. Томми[19], шатающиеся по борделям. Раненые в санитарном транспорте, мчащемся к палаткам полевых госпиталей. Непрерывные разрывы снарядов на расстоянии всего нескольких миль.
— Странное место для жизни, — заметил Бойжер. — Вам не кажется? Вот вы поселились бы здесь? Если бы у вас было много денег.
— Я и сам подумал об этом. — Форрестер не мог оторвать взгляда от фигуры благородно агонизирующего французского солдата, увековеченного в мраморе. — По-моему, если кто-то решает переехать во Францию, то выбирает Прованс или что-нибудь в том же роде. Корсику.
— Канны. В общем, где есть солнце. А не этот… писсуар.
Они подошли к кафе. Уже взявшись за ручку двери, Бойжер вдруг сказал:
— Не верю я.
— Ты о чем?
— Не верю в мамашины слезы. Сомневаюсь, что они не при делах. Что-то есть во всем этом странное.
Других посетителей в кафе не было. Вытирая руки засаленным полотенцем, подошел официант.
— Жареный стейк? — спросил у спутника Форрестер. Французский он знал как раз настолько, чтобы сделать заказ. Бойжер кивнул. Форрестер улыбнулся официанту. — Deux steak frites, s'il vous plaît. Et un bière pour moi, et un…[20]
Бойжер вздохнул:
— Пепси.
Официант вежливо поблагодарил и исчез.
Сержант вытащил смартфон «Блэкберри» и углубился в Интернет. Форрестер видел, что его молодого напарника посетила какая-то светлая идея — тот смешно высунул кончик языка, словно школьник, решающий арифметическую задачу. Пока Бойжер лазил по Google, Форрестер молча потягивал пиво. Наконец финн откинулся на спинку кресла.
— Ну вот. Действительно, кое-что интересное.
— Что?
— Я прогнал через Google фамилию Клонкерри и название Рибмон-сюр-Анкр. А потом то же самое, но просто с Анкром.
— Ну и…
Бойжер подмигнул и расплылся в победоносной улыбке.
— Ну и вот, сэр. Лорд Клонкерри в Первую мировую войну был генералом. И в шестнадцатом году стоял где-то здесь, совсем рядом.
— Мы и так знаем, что у них в роду было много военных…
— Да, конечно. — Бойжер улыбался все шире. — Вы только послушайте.
Он прочел выписку, которую сделал прямо на бумажной скатерти:
— «Летом тысяча девятьсот шестнадцатого года лорд Клонкерри заслужил весьма дурную известность своими поразительно безрезультатными атаками на неприступные немецкие позиции. Таких потерь, как в его части, не было ни у одного другого британского генерала за всю войну. После чего Клонкерри прозвали Мясником из Альберта».
Это было и впрямь очень любопытно. Форрестер внимательно смотрел на помощника.
Бойжер поднял палец и процитировал дальше:
— «Кровавая бойня, которой подверглись войска под командованием Клонкерри, вновь и вновь посылавшего их под беспощадный пулеметный огонь хорошо подготовленной и прекрасно оснащенной Ганноверской дивизии, была такого размаха, что некоторые историки сравнивают его совершенно бесплодную тактику… с массовым человеческим жертвоприношением».
В кафе воцарилась мертвая тишина. Потом дверь открылась, и, стряхивая на ходу воду с зонта, вошел посетитель.
— Это не все, — продолжал Бойжер. — Там была еще одна ссылка. Весьма любопытная. В Википедии.
Официант поставил на стол две тарелки с жареным мясом. Форрестер не сводил глаз с Бойжера.
— Продолжай.
— Во время войны здесь рыли траншеи или ямы под братские могилы… Так или иначе, при этом обнаружили еще один участок человеческих жертвоприношений, относящийся к железному веку. Кельтские племена. Восемьдесят скелетов.
