— Похоже, приехали, — сказал Бойжер.
Форрестер взглянул на указатель. «Рибмон-сюр-Анкр. 6 км».
— Ты прав. Сворачивай.
Автомобиль свернул на размокшую грунтовую дорогу и покатил, разбрызгивая лужи. Форрестер подумал: «Интересно, почему на северо-востоке Франции так часто идут дожди?» Он хорошо помнил рассказы о Первой мировой, о том, как солдаты тонули здесь в грязи, тонули в самом буквальном смысле, сотнями и тысячами, в глине, превратившейся от непрерывных дождей в вязкую жижу. Это надо же — погибнуть так!
— А здесь направо.
Он сверился с адресом Клонкерри. О встрече с ними детектив договорился лишь накануне. Мать отвечала по телефону холодно, но голос ее слегка дрожал. Все же она подробно описала дорогу. Проехать мимо рю Вольтер. Еще километр. А потом налево в направлении Альберта.
— Здесь налево.
Бойжер повернул баранку, и прокатный автомобиль потащился по глубокой колее — дорога представляла собой самый обычный разъезженный проселок.
Потом они увидели дом. Большой, внушительный, с мансардами, со ставнями на окнах, с резко скошенным, во французском стиле, скатом крыши. Но при всем том он выглядел мрачным, темным и производил гнетущее впечатление. Странно, что нашлись желающие здесь жить.
В конце широкой подъездной аллеи, описывавшей петлю перед домом, их поджидала мать Джейми Клонкерри. У нее было очень правильное произношение. Чрезвычайно английское. Ее муж, облаченный в дорогую твидовую куртку и бриджи из мягкого вельвета, стоял в дверном проеме. Носки у него были ярко-красные.
В гостиной горничная подала кофе. Миссис Клонкерри села напротив детективов, сжав пальцами колени.
— Итак, инспектор Форрестер. Вы хотели поговорить о моем сыне Джейми…
Разговор оказался очень трудным. Напряженным и неприятным. Родители сразу же признались, что утратили всякое влияние на Джейми, когда ему было лет пятнадцать. Ко времени его поступления в университет прекратились и контакты между ним и родителями. Пока мать рассказывала о «проблемах» Джейми, ее губы чуть заметно подергивались.
Она винила во всем наркотики. И его друзей. Призналась, что винит и себя — за то, что отправила ребенка в закрытую школу, оставила его пансионером в Вестминстере. Это еще больше отдалило мальчика от семьи.
— В результате мы стали совсем чужими. Вот и все.
Форрестер пал духом. Было ясно, куда клонится разговор. Родители ничего не знали, они практически отрекались от сына.
Так что Форрестер передал инициативу Бойжеру, а сам не слишком откровенно осматривал большую гостиную. Здесь было много семейных фотографий дочери, сестры Джейми. На каникулах; верхом на пони; на выпускном экзамене. Но не было фотографий сына. Ни одной. А еще там были семейные портреты. Фигура воинственного облика — Клонкерри из девятнадцатого века. Виконт служил в Индии. И адмирал. Со стен глядело несколько поколений предков, сплошь достойных людей. А теперь — возможно или даже весьма вероятно — в семье появился убийца. Убийца-психопат. Форрестер чувствовал, насколько стыдно Клонкерри. Чувствовал боль матери. Отец же произнес от силы несколько слов.
Два часа тянулись утомительно долго. Когда все вопросы были заданы, миссис Клонкерри проводила детективов к выходу. Проницательный взгляд ее голубых глаз был устремлен в Форрестера, не на него, а именно в него. Ее лицо с орлиным носом имело немалое сходство с фотографией Джейми Клонкерри, которую Форрестер изъял из документов Империал-колледжа. Красивое лицо с высокими скулами. Мать в молодости, несомненно, тоже была красавицей и сейчас оставалась стройной, как фотомодель.
— Инспектор, — сказала она, остановившись в дверях, — я хотела бы верить, что Джейми не делал… не делал этих ужасных вещей. Но… но…
Она осеклась. Муж все так же бессловесно маячил у нее за спиной, его алые носки словно светились в темноватом холле.
Форрестер кивнул и пожал женщине руку. По крайней мере, они получили подтверждение своим подозрениям. Но к тому, чтобы найти Джейми Клонкерри, не приблизились ни на шаг.
Полицейские захлюпали по лужам к машине. Дождь наконец-то ослаб, пусть немного.
— Итак, мы знаем, что это он, — сказал Форрестер, забираясь на сиденье.
