Я перебиваю:
– Какой Салле? Бывший директор коллежа?
– Да.
– Вот здорово!
Я рада, что экзамен у меня будет принимать этот старый добряк, наш с папой хороший знакомый – он не будет ко мне строг.
Появляется сосредоточенная и молчаливая директриса – грядёт решающий момент.
– Ничего не забыли? Тогда пошли.
Наш небольшой отряд пересекает мост, взбирается по улицам, переулкам и в конце концов выходит к старому покосившемуся крыльцу, полустёртая вывеска над которым гласит: «Учебное заведение Ривуара». Это бывший пансион для девиц, закрытый несколько лет назад по причине ветхости (почему нас затащили именно сюда?). На страшно запущенном, некогда мощёном дворе оживлённо переговариваются более полусотни девушек: ученицы разных школ стоят отдельно друг от друга. Тут девчонки из Вильнёва, Больё и из десятка других городков кантона. Сгрудившись около своих преподавательниц, они отпускают колкие замечания в адрес других школ.
Как только мы появляемся, нас тут же весьма критически оглядывают с головы до ног: моё белое платье в синюю полоску и большая кружевная шляпка с мягкими полями особенно выделяются на фоне чёрной форменной одежды. Я дерзко улыбаюсь прямо в глаза соперницам, и те отворачиваются, скорчив презрительные мины. Люс и Мари краснеют под чужими взглядами и замыкаются в себе, а дылда Анаис приходит в восторг, оказавшись в центре столь пристального внимания. Экзаменаторы ещё не явились. Мы топчемся на месте. Скукота!
Маленькая дверь без щеколды приоткрыта, и виден чёрный коридор, с другого конца которого пробивается свет. Пока мадемуазель Сержан обменивается с коллегами сдержанными приветствиями, я тихо проскальзываю в коридор. В конце его застеклённая дверь – по крайней мере некогда она была застеклена, – я поднимаю заржавленный крючок и оказываюсь в небольшом квадратном дворике у сарая. Во дворике в изобилии растёт жасмин, ломоносы, тут же небольшая дикая слива, разросшаяся восхитительная трава – зелень, тишина, край света. У самой земли замечательная находка – зрелая благоухающая земляника.
Надо позвать подруг, показать им эти чудеса. Я незаметно возвращаюсь в школьный двор и рассказываю своим о заброшенном фруктовом саде. Испуганно косясь на директрису, беседующую с пожилой учительницей, на дверь, из которой вот-вот появятся экзаменаторы (видно, заспались!). Мари Белом, Люс Лантене и дылда Анаис решаются последовать за мной; сёстры Жобер отказываются. Мы едим землянику, обрываем ломоносы, трясём сливу, пока в школьном дворе не поднимается шум; мы догадываемся, что явились наши мучители.
Мы со всех ног несёмся по коридору и успеваем вовремя: в торжественном молчании в старое здание входит целая вереница неказистых, облачённых в чёрное господ-экзаменаторов. Следом за ними мы поднимаемся по лестнице – грохот от нас как от целого эскадрона, и немудрено, ведь нас около шестидесяти человек, – но на втором этаже нас останавливают на пороге изрядно запущенного класса: надо дать этим господам возможность как следует оглядеться и расположиться. Они рассаживаются за большим столом, вытирают лица, переговариваются. О чём? О том, что нас пора впускать? Как бы не так. Я уверена, они беседуют о погоде, болтают о том, о сём, а нас тем временем мурыжат на лестничной площадке, где не хватает места, так что часть девчонок толпится на лестнице.
Оказавшись в первом ряду, я могу хорошенько рассмотреть местных светил: высокого седеющего папашу Салле – до чего он похож на благодушного дедушку, – подагра совсем скрутила старика, руки у бедняги смахивают на побеги виноградной лозы, и толстого коротышку, нацепившего новомодный разноцветный галстук вроде тех, что носит красавчик-Рабастан, – это Рубо Грозный, который завтра будет экзаменовать нас по естественным наукам.
Наконец они соизволили нас впустить. Мы гурьбой вваливаемся в старый уродливый класс, чудовищно грязные стены которого сплошь испещрены надписями и автографами учеников; парты под стать стенам – изрезанные, в чёрных и фиолетовых чернильных пятнах. Стыдно проводить экзамены в таком хлеву.
Один из экзаменаторов рассаживает нас: держа в руках большой поимённый список, он старается перетасовать не только школы, но и кантоны, чтобы ученицы поменьше общались (неужели он не догадывается, что всегда можно что-нибудь придумать?). Я оказываюсь с краю, рядом с невысокой глазастой девушкой в чёрном. Вид у моей соседки – самый что ни на есть серьёзный. А где там мои подружки? Ага, вон Люс, отчаянными жестами и взглядами привлекающая моё внимание. Мари елозит за столом перед ней. Эти двое, хоть и слабы в науках, смогут помочь друг другу. Рубо расхаживает по классу, раздавая большие листы с синим штемпелем в левом углу и сургуч. Мы знаем, какой тут порядок: в углу листа нужно написать свою фамилию и название школы, потом отогнуть верхний край и запечатать его сургучом (это делается для того, чтобы убедить всех в беспристрастности оценок).
