Интересно, чем занимается наша парочка, отправившаяся изучать трещину? Мадемуазель Сержан по-прежнему глядит в окно; уже полтретьего, дальше так продолжаться не может. По крайней мере, нужно дать понять директрисе, что неприлично долгое отсутствие её любимицы не прошло незамеченным. Я покашливаю, но безрезультатно; я снова покашливаю и, точь-в-точь примерная ученица вроде сестёр Жобер, благопристойно спрашиваю:
– Мадемуазель, мадемуазель Лантене хотела проверить наши карты. Разве у нас не будет сегодня географии?
Рыжая бестия резко оборачивается и бросает взгляд на стенные часы. И тут же хмурится раздражённо и нетерпеливо:
– Мадемуазель Эме сейчас придёт, вы же слышали, что я велела ей пойти в новое здание. Пока повторите урок, вам это будет только на пользу.
Прекрасно, мы вполне обойдёмся без географии. Ура! Мы предоставлены самим себе! По классу пробегает шумок оживления. Мы с воодушевлением ломаем комедию – якобы зубрим урок. Из двух девочек, сидящих за одной партой, одна должна пересказывать параграф или отвечать на вопросы, а другая – проверять её по учебнику. Но из двенадцати учениц лишь двойняшки Жобер проделывают это всерьёз. Остальные обмениваются самыми фантастическими вопросами, сохраняя при этом надлежащие выражение лица и делая вид, что заняты географией. Дылда Анаис раскрывает атлас и спрашивает меня:
– Что такое «шлюз»?
Отвечаю тем же тоном:
– Чёрт! Отвяжись от меня со своими каналами Лучше полюбуйся на лицо мадемуазель, это куда интереснее.
– Как вы думаете, чем сейчас занимается мадемуазель Эме Лантене?
– Развлекается с кантональным уполномоченным, великим знатоком трещин.
– Что называется «трещиной»?
– Трещиной называется щель, которой положено быть на стене, но она нередко встречается и в других местах – даже в наиболее укромных.
– Кого называют «невестой»?
– Маленькую лицемерную потаскушку, которая дурачит влюблённого в неё учителя.
– Что бы вы сделали на месте вышеупомянутого учителя?
– Дала бы пинка кантональному уполномоченному и влепила бы пару пощёчин малышке, которая привела его осматривать трещину.
– А что было бы потом?
– А потом у нас появился бы новый младший учитель и новая помощница директрисы.
Дылда Анаис то и дело закрывается атласом и хохочет. Но с меня довольно. Я хочу выйти и постараться увидеть, как Они идут обратно в класс. Воспользуемся самым тривиальным приёмом.
– Мммзель? Та молчит.
– Мммзель, пжалста, мжно выйти?
– Можно, только не задерживайтесь.
Она отзывается чисто машинально: мысленно она далеко – у себя в комнате подле пресловутой трещины в стене. Я выскакиваю из класса, бегу в сторону «временных» туалетов (туалеты тоже временные) и замираю у самой дверцы с ромбовидным отверстием, готовая моментально нырнуть в вонючую будку, если кто-нибудь появится. Так я жду довольно долго и уже собираюсь в класс, но тут замечаю Дютертра, который (в полном одиночестве!) выходит из нового корпуса, с довольным видом натягивая перчатки. Не заглянув к нам, он направляется прямиком в город. Эме не показывается, но мне всё равно, я видела достаточно. Поворачиваюсь, чтобы возвратиться в класс, но тут испуганно шарахаюсь: в двадцати шагах от меня, из-за шестифутовой новой стены, отделяющей «заведение» для мальчиков (похожее на наше и такое же временное), показывается голова Армана. Бедняга Дюплесси, бледный и расстроенный, глядит в сторону новой школы; я вижу его несколько секунд, потом он со всех ног пускается бегом по дороге в лес. Мне уже не до смеха. Что же теперь будет? Скорее назад, хватит прохлаждаться.
Класс по-прежнему бурлит. Мари Белом начертила на доске квадрат, пересечённый двумя диагоналями и двумя прямыми и с увлечением играет в эту чудесную игру с новенькой – Лантене-младшей. Люс непременно вообразила, что попала в потрясающую школу. Директриса всё ещё глядит в окно.
Анаис, раскрашивающая карандашами Конте[6] портреты самых мерзких персонажей истории Франции, встречает меня словами: «Ну, что там?»
– Дело серьёзное, старушка! Арман Дюплесси подсматривал за ними через стенку уборной. Дютертр вернулся в город, а Ришелье умчался как угорелый.
