Он открыл глаза, но не нашелся, что сказать.
– Ну что? – спросил Талал, поднимая брови. – Правда, слух стал лучше? Острее? Точнее?
Валин кивнул.
– Пресвятой Хал… И ты думаешь, что все это сделало сларново яйцо?
Он сделал паузу, чтобы еще раз прислушаться. Где-то далеко с треском распахнулась дверь, и он услышал женский смех – возможно, это была Ши Хоай Ми. Женщина смеялась над кем-то, оставшимся в доме.
Лич кивнул.
– Это логично. Яйца питают сларнов, прежде чем они вылупятся. Именно яйца делают их такими, какие они есть, – созданиями, живущими в темноте, более того, благоденствующими в темноте. Им необходимо лучше слышать, более тонко ощущать. Возможно, у них даже есть органы чувств, о которых мы не подозреваем. Откуда-то все это к ним приходит; почему бы не из их пищи?
– И теперь мы тоже отведали этой пищи, – заключил Валин.
«А кое-кто даже больше, чем остальные», – добавил он про себя. В его животе вздымалась волна ужаса. Если воздействие яйца перманентно, наверняка есть и опасность. Опасность всегда есть.
– Они посылают нас туда, вниз, не только для проверки, – продолжал Валин в изумлении. – Даже для кеттрал это слишком, учитывая, что в результате такой проверки половина курсантов могут оказаться трупами, а вторая половина – калеками на всю жизнь. Однако им было необходимо, чтобы мы спустились в Дыру. Эти яйца не только излечили нас от яда.
– Они нас изменили, – согласился Талал. – Не в большой степени, но слегка.
Валина внезапно озарило.
– И это объясняет, почему Кентом клятые инструкторы всегда были на шаг впереди нас! – По его позвоночнику пробежала дрожь негодования. – Они всегда знали, когда мы подойдем. Еще бы, эти Халовы ублюдки могли слышать нас за полмили!
Талал кивнул. У него было больше времени, чтобы осознать все факты, и теперь уголок его рта вздернулся вверх в легкой усмешке.
– Они, конечно, ублюдки, – согласился он, – но умные ублюдки, надо признать.
– Кто еще об этом знает?
Лич покачал головой.
– Сложно сказать. Дэвин Шалиль не особенно распространялась на эту тему. Я бы предположил, что большинство крыльев пока что в таком же неведении, что и мы… Может быть, кто-то еще понял. Может быть, несколько человек. А кто-то, возможно, никогда не поймет.
– Но ты-то это вычислил!
Лицо Талала снова стало настороженным.
– Подозреваю, что это как-то связано с тем, что я лич. Когда ты работаешь с колодцем так долго, как я, ты начинаешь… подмечать всякое. Замечать небольшие перемены.
Валин вдруг расхохотался.
– Что же, я рад, что ты смог объяснить это мне! Сам я, наверное, никогда ничего не заметил бы, кроме мерзкого вкуса этой Кентом клятой штуковины… – Смех внезапно замер в его глотке. – Но то яйцо, которое нашел я…
– …было другим, – заключил Талал, кивнув.
– Никто не предполагал, что я съем это яйцо. Никто в Гнезде не планировал ничего подобного. Никто не знает, что оно делает.
– Ну, во всяком случае, оно тебя не убило.
– Пока что.
– Готов прозакладывать свои клинки, что именно из-за него цвет твоих глаз изменился.
Валин кивнул. Его снова охватила волна беспокойства от осознания своего положения.
– Есть и еще кое-что, – пробормотал он и тут же осекся, вспомнив, с кем он говорит.
– Но ты не собираешься мне об этом рассказывать, – закончил Талал. На его лице не было удивления, лишь печаль.
Валин глубоко вздохнул. Он сейчас шел по узенькой тропинке. Шагни слишком далеко в одну сторону – и лич никогда не раскроет свою защиту. Шагни слишком далеко в другую – и он выдаст больше информации, чем получит.
– Я могу чувствовать разные вещи, – неохотно признался он.
Талал наклонился ближе к нему.
– Когда я нашел Ха Лин, – продолжал Валин, – я знал, что что-то лежит на полу в нескольких ярдах, еще до того, как на нее наткнулся.
Он прикрыл глаза и почувствовал, как его охватывает воспоминание – шепчущие потоки воздуха, обвивающиеся вокруг его кожи, легчайший запах волос Лин в его ноздрях… После выхода из пещеры он больше не замечал ничего подобного, но с другой стороны, после выхода из пещеры он был переполнен более повседневными чувствами: свежесформированное крыло, тренировочные забеги, перепалки с Гвенной… Теперь, однако, закрыв глаза, он позволил своему дыханию замедлиться и стал просто… ждать.
