– И Раллен купился на это? – спросил Валин, изумленный до того, что наполовину принял происходящее.
– Раллен тоже здесь не первый день. Несчастный случай на учениях, такое бывает. Не стоит того, чтобы жертвовать ради этого лучшим снайпером на курсе.
Неспособный ничего ответить, Валин лишь покачал головой. Рен хлопнул его по плечу своей твердой, мозолистой ладонью.
– Послушай, парень. Я знаю, каково тебе сейчас. Ты получил стрелу в грудь, ты злишься. Но есть такая вещь, как обычная дерьмовая невезуха. Может, ты и сын императора, но не стоит считать все, что происходит вокруг, заговором против тебя.
Громко топая, медик вышел за дверь, а его слова продолжали крутиться у Валина в голове. «Не стоит считать все, что происходит вокруг, заговором против тебя…» Было бы очень заманчиво в это поверить – поверить, что случившееся было просто какой-то ужасной ошибкой с неожиданно счастливым концом… но не следовало забывать про эдолийца. Корабль направлялся, чтобы забрать его с Островов. Увезти в безопасное место. По словам умирающего, любой мог оказаться замешанным в заговоре – любой из окружающих.
* * *
Анник пришла как раз перед вечерней трапезой. Валин смотрел в окно, пытаясь определить, является ли корабль, виднеющийся в отдалении, имперским шлюпом или купеческим судном, когда дверь беззвучно распахнулась. Он взглянул в том направлении и увидел снайпершу – она стояла в дверном проеме, безмолвная и неподвижная, с неизменным луком в руках. Почувствовав укол страха, Валин понял, что лук натянут.
– Валин, – проговорила она с коротким кивком. Ее глаза, голубые как арктические льды, не отрывались от его лица.
Он окаменел. В обычной ситуации у него было бы преимущество в ближнем бою с ней, однако сейчас даже сидеть прямо требовало от него больших усилий; он никак не смог бы побороть ее в таком состоянии. Позвать Рена? Но медик пошел в столовую ужинать, после чего собирался принести Валину еще одну миску супа. Значит, оставалось полагаться только на поясной нож.
Нож лежал на деревянном столике возле кровати, рядом с обрезками яблока. Валин прикинул свои шансы – примерно пятьдесят процентов, что он успеет схватить его и бросить, прежде чем Анник выудит стрелу из колчана, – и решил, что это довольно неплохо. Давненько уже ему не предоставлялось настоящего шанса в честном поединке.
– Чего ты хочешь? – спросил он, медленно подвигаясь в сторону стола и попутно освобождая правую руку из-под одеяла.
– Я не пыталась тебя убить, – сказала она прямо.
Валин захлебнулся смехом, отдавшимся в его груди острой болью.
– Ты что же, пришла сюда извиняться?
Анник склонила голову на одно плечо, размышляя над вопросом.
– Нет, – спустя несколько мгновений отозвалась она. – Я пришла, чтобы сказать тебе, что я не пыталась тебя убить.
Валин рванулся за ножом. Он двигался медленнее, чем ожидал, медленнее, чем надеялся; но ведь Кентом клятое оружие было всего лишь в нескольких шагах! Если он всего лишь… но прежде чем он успел хотя бы вытянуть руку, Анник наложила стрелу, вскинула лук и спустила тетиву. Нож с грохотом отлетел в сторону, скользя по полу, а на его месте выросла стрела, еще дрожащая от удара. Валин смотрел на нее, пока она не затихла, потом позволил рукам упасть обратно на койку. Вот, значит, и все. Снайперша загнала его в угол. Больше он ничего не мог сделать.
Она спокойно смотрела на него; следующая стрела уже была наложена на тетиву. Не лучший способ умереть – вот так, застреленным на больничной койке, – но с другой стороны, подумал Валин, любой способ вряд ли покажется особенно хорошим тому, кто собирается умирать.
– Значит, ты тоже участвуешь, – устало проговорил он.
Ему доставило некоторое облегчение в конце концов поставить рядом с этим заговором хоть какое-то лицо, даже если это было не то лицо, которое он ожидал увидеть.
Анник помолчала, прежде чем отозваться:
– Участвую в чем?
– Во всем этом дерьме, чем бы оно ни было, – ответил Валин, слабо махнув рукой. – Мой отец. Я. Каден.
Он прикрыл глаза, подумав о брате – не предупрежденном, неподготовленном, который будет вести свою странную полуаскетическую жизнь, которая была ему предписана, вплоть до того момента, когда кто-то вонзит клинок ему в спину. В этом не будет ничего сложного – там, у черта на куличках, на самом краю империи.
