— Штромм?
— Не проходит. Я интересовалась всеми деталями дела, ведь погибли оба моих учителя. Тогда я впервые узнала о существовании их близкого друга и соседа. Но Штромма проверяли вдоль и поперек. У него идеальное алиби. И он очень активно пытался выгородить Федотова. И если у Ольги все же есть завещание, — неожиданно перескочила на другую тему Алешина, — то наверняка на мать. А если завещания нет, то и так все матери достанется. Не можем же мы подозревать еще и мать, согласись. Той дела нет ни до этих пластиков с янтарями, ни до самой Ольги.
Пока Алешина искала место для парковки рядом с отелем, Александра вошла в украшенный лепниной подъезд и обратилась к портье, поклонившемуся ей из-за стойки:
— Для меня должны были оставить документ, вот мой паспорт. Корзухина Александра.
— Да, для вас есть почта, — портье любезно протянул ей белый конверт с серебряным гербом отеля. Александра заглянула вовнутрь, убедилась, что паспорт на месте, и кивнула:
— Я еще оставлю записку для вашего постояльца. Он знает.
— Как вам будет угодно, вот стол для письма, — портье указал ей на маленький письменный уголок в конце холла. В это время в дверях появилась Алешина, взвинченная и негодующая. Она прямо обратилась к портье:
— Скажите, а почему у вас стоянка только для гостей отеля? А гости гостей должны, видимо, парковаться за Садовым кольцом? Ближе нет свободных мест.
— Я поставлю вам машину, если желаете, — предложил портье, но она отмахнулась:
— Поставила уже. Саша, что ты там пишешь, письмо Татьяны Онегину? Давай скорее. Я аварийку включила, еще не хватает, чтобы меня эвакуировали.
— Сейчас… — Александра записала адрес, сверяясь с геолокацией, присланной полковником. — Все.
Она запечатала конверт, надписала «Эдгар Штромм» и вручила его портье. Тот поклонился и поместил конверт в ячейку с номером 205.
— Что ж такое-то, — простонала Алешина, возившаяся со своим телефоном. — Он мне показывает, что обратно в госпиталь ехать два часа тридцать пять минут! Почти три часа!
— Да я сама доберусь! — воскликнула Александра. — Сейчас в метро, на автобус, там позвоню…
— Погоди, — перебила ее Алешина. — Молодой человек, а можете вы отсканировать паспорт и послать данные по факсу?
— Разумеется! — с достоинством ответил портье.
— Ну вот, проблема решена, — повернулась к Александре Алешина. — Сейчас час пик, это самоубийство — лезть в пробку. Можно приехать вечером или завтра утром, пораньше. Звони своему полковнику, проси их факс.
Дозвониться до Николая Сергеевича, узнать номер факса, отсканировать паспорт и отправить сканы — все заняло не больше десяти минут. Александра клятвенно обещала приехать в госпиталь завтра утром и привезти оригинал документа.
— Так ты мне звони с утра, когда соберешься, — Алешина взглянула на часы. — Я, скорее всего, опять тебя повезу. Куда сейчас?
— Мне проще будет добраться на метро. — Александра засунула конверт с паспортом поглубже в сумку, задернула молнию. — Спасибо тебе. Я позвоню.
Она собиралась сказать еще что-то, но замерла, уловив краем уха приближавшийся сзади звук — высокий звук очень знакомого голоса. Обернувшись, Александра увидела пустой лестничный пролет, ведущий на второй этаж. Сверху доносилось мелодичное пение спускавшегося в холл постояльца.
— Он себе на шею че-о-отки… Вместо шарфа повязал… И с лица стальной реше-отки… Ни пред кем не подымал…
За стойкой звякнул грузовой лифт. Портье засуетился, выкатывая золоченую стойку с двумя огромными чемоданами. Александра, ни слова не говоря, отпрянула в угол, к столу, за которым писала письмо. Она сама не знала, чего так испугалась, но ее сердце билось учащенно. Алешина недоуменно проводила ее взглядом.
Через миг в холле показался Леонид Полтавский. Александра бросила на него беглый взгляд и сделала вид, что просматривает разложенные на столе свежие газеты. К ней приблизилась Алешина.
— Что случилось? — шепнула она. — Знаешь его? Не хочешь с ним встречаться?
— Что он делает?
— Выезжает, похоже. Сейчас уйдет.
Полтавский бросил петь и обсуждал с портье детали счета. Голос-свистулька отражался от лепнины, бронзы, зеркал, вонзаясь в слух Александры.
