— Нет, я одна, — обернулась Александра.
— А то за двоих плата выше.
— Торгуйся, ты что! — театральным шепотом требовала Алешина. — Дорого!
— Да я не умею, — так же шептала Александра. — Хорошо, что хоть это нашла.
— Ай! — с досадой бросила Алешина и обратилась к хозяйке: — Все хорошо, но очень дорого. Сами знаете, сейчас будут расходы на переезд. Да и батареи тут старые, придется с октября по апрель электричеством отапливаться. Скинули бы чуть-чуть.
— Девочки мои дорогие, — внушительно заметила хозяйка, — вы такие молодые, красивые, вам не торговаться с инвалидом надо, а денежки зарабатывать. Будь я моложе лет на десять, не сдавала бы эти комнаты, а пошла бы работать. Не от роскошной жизни сдаю.
— Да понятно, понятно, — сквозь зубы выговорила ничуть не растроганная Алешина. — Ну хоть тысчонку в месяц скиньте, смотрите, у вас с вентиля капает, вот-вот прорвет. Платить-то, наверное, ей придется?
И, не дожидаясь ответа, повернулась к Александре и довольно громко произнесла: «Не советую!» Эта фраза произвела магическое действие. Хозяйка моментально снизила месячную плату на тысячу рублей. По кислому лицу, ставшему уже совершенно лимонного цвета, было видно, как трудно ей дается такой шаг. Но договор в простой письменной форме был подписан, деньги переданы, и Алешина размашисто расписалась внизу листа как свидетель.
…Оказавшись на свежем воздухе, в переулке, окончательно сдружившиеся женщины рассмеялись. Словно по сигналу, над их головами вспыхнул первый фонарь. Слепо помигав в жестяном колпаке, он медленно разгорелся, опустив над переулком оранжевый купол света. Небо сразу показалось темнее, по стенам домов, по лицам кариатид на подъезде, по водосточным трубам пробежали ночные длинные тени.
— Ой, готовься, — предупредила Алешина, доставая ключи от машины. — Не давай ей спуску. Хорошо, что мастерская в центре, хорошо, что свой вход, но что хозяйка — плохо. Впрочем, не знаю. Вдруг вы подружитесь.
— В любом случае это лучше того, как я сейчас живу, — Александра махнула в сторону того переулка, где стоял ее дом. — Хочешь посмотреть?
— Уже нет времени, я весь день с тобой, а мне нужно было одного человека увидеть. Звони утром. Пока!
Машина медленно поднялась по переулку, свернула за угол и исчезла. Александра пошла в ту же сторону. Она двигалась машинально, как передвигается человек по собственной квартире, знакомой до мелочей. Ее мысли были далеко, они вертелись вокруг маленького человечка с черной бородой и голосом-свистулькой и Елизаветы Бойко. «Она, стало быть, знала Исхакова? Что-то закупала для него? Она и о Штромме что-то говорила на аукционе, а ведь Штромма никто не знает. И об Ольге сказала, что она не так проста, как кажется, ведь ее воспитывал Штромм. Я тогда пропустила это мимо ушей, а ведь ясно, что она с этой семьей знакома…»
Александра остановилась, не доходя нескольких шагов до своего дома, достала телефон и набрала номер Алешиной. В трубке послышался встревоженный голос:
— Что случилось?
— Марина, скажи, ты помнишь точную дату, когда убили Исхакова и Федотова?
— О боже мой… — протянула та. — Зачем тебе? Помню, двадцать пятого августа две тысячи четвертого года. Ты дома?
— Захожу, — Александра потянула на себя дверь подъезда, и лязг пружины отдался под сводами лестничного пролета. — Спасибо, мне надо кое-что проверить.
— Ну, ты держи меня в курсе, — попросила Алешина.
Александра сунула телефон в карман и пошла вверх по лестнице. В переулке уже зажглись все фонари, их свет беспрепятственно проникал в окна, где почти не осталось стекол, и в подъезде было светло.
Мужчину, который сидел в кресле на площадке между первым и вторым этажом, она заметила, только поравнявшись с ним. Александра содрогнулась, ее обдало жаром. Это был тот самый человек, который следил за ее окнами. Он молча смотрел на нее, не двигаясь, не делая попытки заговорить, и это было жутко. «Вверх или вниз?» — это была единственная мысль, которая метнулась в ее сознании. Александра пошла наверх. Она преодолела всего две ступеньки, когда за ее спиной раздался скрип кресла и голос:
