Его последние слова были полны сарказма. Судя по всему, аукционист приободрился, узнав, что он не единственный подозреваемый. Александра вздохнула.
— Ну, если чисто теоретически, то их могла взять сама хозяйка. Больше никто в кабинет не ходил.
— Вот и ответ на все вопросы, — неожиданно спокойно заявил Игорь. — И зачем было шум поднимать, к моему начальству обращаться? Все же ясно. Девушка ничего не заработала на аукционе, осталась должна нам за аренду и охрану. Денег у нее нет, а долги есть, это вся Москва знает. Что ей остается? Вещи застрахованы на месяц. Она этим и воспользовалась.
И так как Александра молчала, аукционист торжествующе добавил:
— И за страховку, кстати, тоже заплатили мы! Ну и девица!
Александра покачала головой:
— Звучит вроде убедительно. Но… К Ольге как раз вчера вечером приехал клиент, который был готов купить четки за любую сумму. Уж, наверное, она бы получила больше, чем по страховке. Тем более нужно обращаться в полицию, заводить дело, ждать… Неизвестно сколько. А тут были живые деньги, из рук в руки.
— Ну да… — сбавил тон Игорь. — За эти четки некоторые готовы головы друг другу проломить. И мой клиент тоже был готов на все.
— Ну вот видишь… Уж продала бы она их в любом случае. Зачем эта комедия со страховкой…
С минуту оба молчали. Игорь снова достал сигареты, недоуменно на них посмотрел, словно удивляясь, как они оказались в кармане пиджака. Сунул пачку обратно.
— Что-то Павел Сергеевич там застрял, — пробормотал он и взглянул на небо. — Весь день псу под хвост. Хотел выспаться и с детьми в парке погулять, а завтра утром у меня аукцион в Питере. Сейчас прямо на вокзал, у меня «Сапсан» через два часа. Послушай, дорогая…
Тяжелая дубовая дверь с золотой табличкой распахнулась, на крыльце появился Павел Сергеевич. Он махнул Игорю, и тот поспешил подойти.
— Я в контору, а ты можешь до среды не появляться. Завтра у тебя торги в Питере, на Большой Морской, правильно?
— Да, в «Англетере», — кивнул Игорь.
— Удачи! — Павел Сергеевич пожал ему руку и повернулся к Александре: — Вас подвезти куда-нибудь?
— Спасибо, — ответила она. — Мне тут… Рядом.
Игорь проводил взглядом машину, в которой отбыло начальство, и процедил:
— Смотри, какой он себе свежий «крузак» взял. Каждый год меняет. А я четвертый год не соберусь. Ну, я-то тебя могу куда-нибудь подкинуть? Или тебе правда не надо?
— Что ты, мне в центр, по пробкам, — она покачала головой. — Быстрее на метро.
— Как знаешь…
Они вместе медленно пошли к подворотне, за которой кипел послеполуденный Сущевский Вал. Игорь уже открыл дверцу своей машины, как вдруг остановился и окликнул Александру.
— Да, что я хотел тебе сказать… Четки взял не я, и ты их не брала. Давай исходить из этого. Хозяйке это было невыгодно. У нее сидел покупатель с наличными, ты говоришь, на дьявола ей воевать со страховой компанией? И больше никто из тех, кто был в доме, четки взять не мог, так? Ни теоретически, как ты выражаешься, ни, главное, практически?
Александра кивнула.
— Это значит только одно, Саша, — внушительно закончил аукционист: — В доме был кто-то еще, о ком ты ничего не знаешь. С ведома хозяйки или без ее ведома.
— Но… Как… — проговорила ошеломленная художница. — После того как мы с Ольгой приехали с аукциона, в дом никто…
— Он мог там спрятаться, пока вас не было, — перебил ее Игорь. — Мало ли кому она давала ключи, мало ли кто сам мог их взять и сделать дубликаты. Гость или сосед… В доме без охраны содержится такая коллекция! Чему удивляться? Кто-то подсуетился. Ты не заметила вчера вечером ничего необычного?
— Была страшная гроза… — как во сне, проговорила Александра. — Да ты же сам в нее попал. И в доме ненадолго погас свет. Больше ничего…
— Так проверьте, девушки, сам ли погас свет, — бросил Игорь с чувством превосходства. Он полностью обрел свой былой тон, самоуверенный, не обидно нагловатый и легкий. — Извини, мне пора. Звони, рассказывай, что происходит.
И хлопнул дверцей. Александра проводила взглядом машину, въезжавшую под желтые своды монументальной подворотни, испещренные ячейками, напоминавшими пчелиные соты. Ее слегка знобило от волнения, и она заложила озябшие руки в карманы куртки. В правую ладонь словно сам собой скользнул бакелитовый кубик от настольной игры. Он показался Александре теплым, словно живым.
