— У вас, женщин, так часто бывает! — отрывисто бросил полковник. — Составите себе мнение о человеке, и вас уже не переубедишь. Так вы разве не на Штромма работаете? Я видел, вы вместе приезжали.
Александра вопросительно взглянула на него, и Николай Сергеевич, не смущаясь, пояснил:
— Я послеживаю за нашей аллеей, соседка ведь одна, а поселок вечно стоит настежь, заезжай кто хочешь. Видел, как вы на днях приходили с ним.
— Да, он нанял меня, — призналась Александра и тут же добавила: — Но я не считаю, что работаю на него. Да и миссия моя уже почти выполнена. Остались неприятные формальности.
— И вы его, стало быть, не знаете близко? — уточнил Николай Сергеевич.
— Знаю так же, как Ольгу, не больше и не дольше. А вы с ним общались теснее, судя по всему?
Полковник отчетливо фыркнул:
— Испытал такое наслаждение. Мы ведь с Ольгой Игоревной живем по соседству, она одна, я в отставке, делать особенно нечего… Ну, на рыбалку с друзьями выберусь, в лес по грибы схожу. Вечером читаю, я мемуары люблю. Новости посмотрю и выключу… Жена умерла пять лет назад, оба сына выросли давно, разъехались по разным гарнизонам. Они тоже военные. Внуков мне раз в году привозят, а в остальное время я их только у невесток в фейсбуке вижу. Конечно, я понял, что Ольге Игоревне нужна помощь. Женщине жить за городом, в частном доме, одной — это непросто. Я заходил по-соседски, предлагал помощь. Ольга Игоревна не отказывалась, благодарила, звала на чай. И тут однажды заявился этот дядя.
Последнее слово полковник выговорил с ненавистью.
— Он такую сцену устроил, что я дара речи лишился. Вот честное слово, из разряда «муж возвращается из командировки». А я всего-навсего стиральную машину помогал наладить, белье зажевала и не отдавала. Когда меня этот дядя увидел, его прямо затрясло. Я сразу понял, что дело неладно. Ольга Игоревна говорила, что он друг ее отца, она этого человека с детства знает. Но друзья так себя не ведут. Мне тоже не шестнадцать лет, я кое в чем разбираюсь!
— Вы думаете, Штромм ревновал? — выдохнула Александра.
— А черт его знает! — раздраженно бросил полковник. — Но вел он себя безобразно. Потребовал объяснений — кто я такой, что делаю в доме, откуда она меня знает. Честное слово, если бы не Ольга Игоревна, я бы ему… А так пришлось сдержаться. Никогда не стоит спорить с дураком, иначе вас могут перепутать. Это кто-то из великих так сказал, — после паузы добавил полковник, явно не желая присваивать чужие лавры. — Француз какой-то. Я потом уточню.
— Штромм не похож на дурака, — осторожно возразила Александра.
— А вел себя по-дурацки! Ольга Игоревна, бедная, потом извинялась передо мной, когда он уехал. Говорила, что у него проблемы, и потому нервы не в порядке. И что он за нее боится, не разрешает пускать в дом чужих людей. Это я-то чужой!
— Может быть, и так… — задумчиво проговорила Александра. — Проблемы, нервы, боится за Ольгу. А может, есть более важная причина, почему он так ее охраняет. Я, извините, не верю в ревность. Никакой любви там нет и в помине. Я это вижу. Тут должно быть более меркантильное основание для беспокойства. Я в этом убеждена, как и в том, что Штромм сейчас где-то неподалеку.
Она раскрыла сумку, нащупала во внутреннем кармане бакелитовую игральную кость. Этот маленький кубик из мутно-желтого матового пластика, сформованный в ГДР в начале восьмидесятых годов прошлого века, был единственным косвенным свидетельством в пользу того, что Штромм никуда из страны не уезжал. Улика была ничтожной, но Александра подозревала, что ее догадка верна.
— Он все контролирует, понимаете? — добавила она. — Штромм сам мне сказал, что Ольга без постороннего руководства — ничто.
Александра вовсе не собиралась откровенничать и сама поражалась тому, как легко у нее вырываются признания. Ей было на удивление комфортно рядом с этим человеком, простым и спокойным, она не чувствовала стеснения.
— Лучше бы ему держаться от нее подальше… — проворчал полковник. — Когда его нет, Ольга Игоревна совсем другой человек.
— А почему вы сказали, что у нее материальные проблемы из-за Штромма? — осторожно поинтересовалась Александра. — Вы что-то знаете? Мне известно лишь, что у Ольги огромные долги, но откуда они взялись, для меня тайна.
