— Я не представился! — вдруг остановился полковник. — Николай, или Николай Сергеевич, как вам удобнее. Николай Сергеевич Седякин.
— Саша, — художница, не сдерживая улыбки, протянула руку, и полковник осторожно ее пожал. — Александра Корзухина. Можно без отчества… Удивительная у вас птица!
— А, Мотька, дикий зверь… — протянул Николай Сергеевич с ласковым пренебрежением. Петух при этом забежал вперед и вывернул голову под угрожающим углом, будто собирался открутить ее напрочь. Ему явно нравилось быть предметом обсуждения. — Был приобретен случайно и вот — прижился. Смех и грех. Соседи, наверное, считают, что я в детство впал.
— А мне кажется, это очень оригинально… — искренне произнесла Александра.
— Что же, спасибо на добром слове!
По дороге художница украдкой рассматривала своего провожатого. Отставной полковник сохранил военную выправку. Плечистый, представительный, лишь чуть погрузневший — он держался просто, но сразу становилось ясно, что спорить с ним не стоит. Седые волосы были коротко подстрижены машинкой, на солнце они казались белыми. Кустистые черные брови и небольшие живые черные глаза молодили его, несмотря на седину. Александра решила про себя, что ее новому знакомому никак не может быть больше шестидесяти лет.
Они остановились у кованой ограды, за которой виднелся двухэтажный бревенчатый сруб. Участок не отличался сложным ландшафтным дизайном. Десяток крупных голубых елей, груда гранитных валунов, купленная где-нибудь на строительном рынке у шоссе. Вероятно, полковник предполагал устроить нечто вроде альпийской горки, но до этого не дошло.
В углу участка топилась бревенчатая баня. Дверь была приоткрыта, из высокой трубы лениво полз синеватый дым. Ни цветников, ни садовых скульптур — никаких излишеств. Все выглядело надежно, незамысловато и прочно, вполне соответствуя облику хозяина.
— Садитесь, я буду готов через минуту, — полковник распахнул перед Александрой дверцу припаркованного рядом с воротами внедорожника — вместительного, сияющего хромом, забрызганного до середины дверей свежей грязью. — Извините, что машина в безобразном виде, дорога утром была такая, я к егерю знакомому ездил, в соседнее лесничество. Мы с ним раньше служили вместе, он меня сюда и заманил. Садитесь!
Художница с удовольствием последовала приглашению. Обычно она доверяла первому впечатлению, а ей сразу понравился полковник с Мотькой.
Николай Сергеевич и в самом деле собрался за минуту с небольшим. Когда полковник появился на крыльце, у него был уже совершенно городской вид — вельветовые брюки, замшевая куртка, спортивные ботинки. Мотька отсутствовал.
— Отвезу-ка я вас в Москву, — заявил Николай Сергеевич, усаживаясь рядом с Александрой. — Кстати же, и дела там есть, давно собирался съездить. Не возражаете?
— Для меня это удача! — улыбнулась ему художница.
— А для меня так подавно! — не без галантности отвечал полковник.
Ворота поселка и на сей раз никто не охранял, в стеклянной будке на выезде никого не оказалось, шлагбаум был поднят. Полковник кивнул в сторону будки и прокомментировал:
— Порядка при прежнем начальстве не было и при нынешнем не видать. Мы за охрану платим, но это одно слово, что она есть. Ее нет. Поселок должны охранять круглосуточно, на самом деле у всех есть ключи от ворот и от калитки. А шлагбаум поднимается просто вручную. С электричеством тоже проблемы… Собрали с нас громадные деньги, чтобы газ подвести, и все заглохло на стадии проекта. Наверху начальство сменилось, стали называть другие цифры. И вот мы сидим без газа, и деньги нам не вернули. Кто может — продает дома и уезжает в другие поселки, где порядка больше. Да вам это все неинтересно, наверное?
— Почему же? — возразила Александра. — Я часто думаю, каково это, жить в таком раю, в тишине, на природе… Понятно, что ничего идеального на свете нет, и все-таки кажется, что именно здесь люди должны быть счастливы.
— Вот как? — полковник, не взглянув на нее, бросил ироничный возглас в пространство. Они уже выехали на шоссе. По обе стороны дороги тянулся сосновый лес, пронизанный косыми солнечными лучами, ясно видимыми во влажном тумане, заполнявшем пролески.
