Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы - страница 217

Николай Полевой (которому, по-видимому, принадлежали и предыдущие отзывы в «Московском телеграфе») сочувственно отозвался о книге Улегова, заметив, что «во многом, признаемся, мы вовсе не согласны с ним, но многое замечено у него дельно»984, но журнальные противники Полевого, воспринимая Улегова как его креатуру, обрушились на книгу с резкой критикой. Рецензент «Литературной газеты» (по-видимому, А. Дельвиг), находя в его книге «странность предметов и отсутствие вкуса в изобретении и изложении», отмечал, что Улегов «не знает приличия слов и выражений, и “Гостиный двор русской словесности” яснее всего высказывается в его вымыслах и слоге <…>. Если бы и в самом деле привиделся кому такой сумбур, то лучше бы его не пересказывать другим, чтоб не подумали, что сочинитель одержим бывает во сне бредом расстроенного воображения». О переводах рецензент отзывался не столь негативно, извиняя несовершенство слога «добрыми намерениями» и «нравственной целью» Улегова985. Не приводя никаких примеров (как и рецензент «Литературной газеты»), автор анонимного отзыва в «Галатее» назвал брошюру Улегова «жалкой книжонкой», наполненной «нелепостями относительно языка и образа мыслей», и счел ее «святотатством в литературе и просвещении»986 (см. там же анонимный отклик в рубрике «Известия и замечания», где «Гостинный двор…» с целью дискредитации автора был уравнен с лубочной продукцией, распространявшейся на Нижегородской ярмарке987). Аналогичным образом поступил И. В. Васильев, оценив «Гостинный двор…» как «карикатурное произведение» и «литературный мусор»988.

В том же году в Москве вышла книга «Два послания Выпивалина к водке и к бутылке. С прибавлением послания к г. Выпивалину. В стихах», в которой к двум анонимным воспевающим водку стихотворениям было прибавлено «Послание к г. Выпивалину» Улегова против винопития:

Рецензент «Северной пчелы», обильно цитируя два первых стихотворения и не упоминая о последнем, отрицательно оценил книгу как апологию пьянства989. Поскольку первые два стихотворения были опубликованы без подписи, которая стояла только в конце книги, под стихотворением Улегова, и рецензент, и позднейшие библиографы ошибочно приписали Улегову всю книгу990. Однако наряду с содержащимися в книге двумя посланиями (к водке и к бутылке) ранее, еще до приезда Улегова в Москву и начала его издательской деятельности, было выпущено анонимное «Послание Выпивалина к ерофеичу» (М., 1829)991, что позволяет сделать вывод, что и другие послания «Выпивалина» не принадлежат Улегову.

В основном книги Улегова выходили после его отъезда из Москвы. 5 апреля 1830 г. Петербургская контора доносила П. Н. Демидову: «Вчерашнего дня явился сюда конторщик Ф. Улегов, которого контора отправит к Вашему Высокоблагородию по вскрытии навигации через Любек на пароходе <…>»992. Дальше след Улегова теряется, сведений о дальнейших его передвижениях найти не удалось. Однако в рапорте Московской конторы Демидовых от 10 января 1831 г. речь идет об отправленной в Нижнетагильский завод вдове Улегова. Из этого можно сделать вывод, что Улегов умер в 1830 г., скорее всего во второй половине года. Так неожиданно оборвалась жизнь этого литератора, выходца из крепостных, который выбрал путь не «поэта-самоучки», воспевающего прелести крестьянской жизни (как Ф. Н. Слепушкин, М. Д. Суханов, Н. Г. Цыганов и др.), а критика современных нравов с религиозно-моралистических позиций.

Среди лиц, осуществлявших посредничество между русской и немецкой театральными культурами, есть одно, которое до сих пор не привлекало внимание исследователей. Речь идет об актрисе, драматурге, переводчике, театральном критике и антрепренере Е. А. Шабельской. Если быть более точным, то нужно сказать, что историки занимались этой фигурой, но, как правило, не как театральным деятелем, а как политическим и как романисткой.