Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы - страница 213

Между Нечаевым и Улеговым установились доверительные отношения, Улегов взялся написать для Нечаева записки о старообрядческих толках и приобретал старообрядческие книги и рукописи.

К началу декабря Нечаев уже покинул Нижнетагильский завод, а Улегов отправил ему вослед пространное послание: «Одному только Богу известно, сколько мне приятно и усладительно было разделять с вами краткие часы нашего свидания в откровенно-занимательных разговорах. Время казалось для меня необыкновенно кратким и изменяющим моему сердечному удовольствию. <…> И вот теперь все исчезло. Осталось одно только печальное воспоминание, ободряемое лестною надеждою, что хотя чрез переписку я буду изливать пред вами мои сердечные чувства и тем дополнять недостаток личного свидания» (с. 255–256). Письмо содержало не одни сантименты, но и первый отчет о проделанной агентурной работе: написаны «Частные мнения секты поповщинской и частные мнения перекрещенской», а также рассуждение «О причинах распространения поморской ереси и о средствах прекратить оную», скопирована «маленькая книжка с застежками о плате и о прочем», приобретена «письменная поморской секты книга, наполненная разными душепагубными лжами и бреднями» (с. 256–257).

Староверческие сочинения покупались и копировались на средства Нечаева, он же оплачивал услуги Улегова. За полученные деньги Улегов горячо благодарил патрона: «При настоящей моей бедности толь значительное пособие в домашнем состоянии составляет для меня неожиданное и почти невероятное благодеяние…» (с. 261). И тут же просил впредь вести переписку через «екатеринбургских приятелей» (вероятно, того же Клюквина), так как приказчики подозревали его во «всем для них неприятном» и сердились за скрытность. Однако Нечаев вновь отвечал напрямую и даже советовал предъявить свое послание всем любопытствующим, поскольку извещал в нем о хлопотах по переводу Улегова в Москву.

Хлопоты увенчались успехом, хотя и несколько неожиданным. Письмом от 25 февраля 1827 г. Улегов сообщал Нечаеву с дороги (из прикамского городка Оханска) о важной перемене в своей судьбе: «Его превосходительство г. Николай Никитич Демидов <…> приказал здешней конторе отправить меня в Одессу, чтобы тамошний управляющий Лонгинов, взглянув на меня, отправил через Константинополь к нему в Италию. <…> Отправка моя из завода была назначена на 15-го же сего месяца, а совершилась 17-го в 2 часа пополудни» (с. 325). В Москве Улегов встретился с молодым хозяином: «…я был представлен к Его Высокоблагородию г. Павлу Николаевичу Демидову, который на довольно обширных разговорах со мною, наконец, изъявил мне свое расположение и признался, что я был описан ему недоброжелателями моими самым злым, опасным, бессовестным и безбожно-пакостливейшим на свете человеком, прибавив к тому, что он теперь ничего подобного во мне не находит и подарил мне 50 р., за что я его отблагодарил стихами» (с. 413). Улегов получил место одного из секретарей Н. Н. Демидова и спустя некоторое время отбыл вместе с женой во Флоренцию, где доживал отведенный ему век старший владелец Тагильских заводов. В Италии Улегов изучил итальянский и французский языки, читал и переводил с латинского.

Упоминание о стихотворной благодарности П. Н. Демидову – едва ли не первое признание Улегова в сочинительстве. Впрочем, еще 24 декабря 1826 г. он сетовал в послании тому же Нечаеву: «Милосердный Господи! Как не пожалуешься на слабость и недостаток словесности человеческой, когда не в силах она изобразить тени одной тех чувств восхищающих, которыми сердце человеческое бывает иногда изобильно наполнено! <…> Но что же делать? Не я один нуждаюсь в красноречии» (с. 260). Улегов прекрасно знал, к кому обращается. Среди изданий, выписываемых Нижнетагильской заводской конторой, имелись журналы с публикациями стихов и «мыслей» Нечаева: «Вестник Европы» за 1816, 1821 и 1824 гг., «Сын Отечества» за 1821 г.964

Перемена судьбы придала Улегову смелости в его литературных притязаниях. В послании Нечаеву от 14 (26) января 1828 г. из Флоренции он писал: «С некоторого времени я желание сильное чувствую в свободные часы переводить или сочинять что-либо для пользы людей нравственное и полагаю, что сие желание мое исходит не от худого источника, – я хочу, чтобы маленькие отрывочки моих переводов и сочинений о разных предметах, какие придут в голову, были отпечатаны в периодических каких-нибудь изданиях в России, так чтоб под переводами поставлялось только имя оригинального автора, а под сочинениями какое-либо вымышленное, напр.: