Финч нахмурился, смущенный откровенностью Каплана, и быстро подхватил скотч.
– Уже видите пар? – спросил Каплан с насмешкой.
Финч не обратил на выпад внимания.
– Мы с женой не любим друг друга уже больше десяти лет. Все это время она оставалась со мной ради денег, отлично зная, что при разводе быстро станет очень богатой и вдобавок получит свободу. Я же ее терпел ради Кэти. Но теперь Кэти нет, а потерять миллионы я могу себе позволить.
– Почему?
– Вы женаты?
– Нет.
– Значит, вы не знаете, как бывает, когда человек, которого ты клялся любить до конца своих дней, за ночь становится твоим заклятым врагом, планируя с другими мужчинами уничтожить тебя. На моей работе встречи с хищниками и предателями – рутина. Но когда возвращаешься домой, хочешь от них отдохнуть. А получается, они повсюду. Впадаешь в паранойю, заботишься о том немногом, что осталось в жизни. У меня это была Кэти. Она до конца противилась попыткам Линды сбить ее с пути. Оставалась на моей стороне, и я любил ее за это.
Он наклонился вперед и поставил стакан.
– Теперь ее нет, и что мне терять? Деньги? Готов с ними расстаться, если эта стерва наконец исчезнет из моей жизни. Единственная причина поддерживать эту фальшь, цирк, умерла и похоронена.
– А что будет с вами?
Казалось, его удивил вопрос, но он над ним задумался. Затем вздохнул. Когда он вновь откинулся назад, штанины слегка задрались и Финч заметил кое-что странное. Несмотря на безупречную одежду и ухоженный внешний вид, носки были разными. Почему-то это казалось важным, словно открылась его истинная натура, словно он заглянул за кулисы и увидел перепуганного, постепенно сдающего человека, трясущегося в своей броне.
– Я буду продолжать в том же духе, – ответил Каплан. – Выживать.
Финч представил его ночью, в одиночестве и слезах, с красными от коктейля из барбитуратов и алкоголя глазами, не сходящими с фотографии дочери. Даже когда он признавался в любви к Кэти, в голосе сохранялось отсутствие эмоций, которое словно было его неотъемлемой чертой, но Финч уже сомневался, что Каплан действительно такой. В других родителях, с которыми он встречался, Финч видел ожидаемые бледность и уязвимость, которые оставляет после себя смерть, и узнавал в них себя. Хотя Каплан выделялся черствостью и твердостью, Финч подозревал, что рано или поздно – может, спустя год или десять лет – скорбь потребует свое, если уже не потребовала. И чем больше он смотрел, тем больше видел в глазах Каплана сопротивление, попытки выстоять, пока волны страдания пытались сбить его с ног.
– Ну и что вы планируете? – спросил он Финча, понаблюдав за чем-то за сводчатым окном в дальнем конце комнаты.
Финч опустошил стакан.
– Я не собираюсь оставлять все как есть, – сказал он. – То, что они сделали с детьми, не сойдет им с рук.
– Вот как?
– Да.
– И что же вы сделаете?
Финч рассказал.
* * *
Позже Каплан не предложил его проводить, так что Финч оставил его сидеть в кресле, которое вдруг словно выросло, питаясь еле сдерживаемыми чувствами хозяина, и вышел сам. Но перед тем как он покинул салон, Каплан что-то пробормотал.
Финч задержался в проеме и оглянулся.
– Что?
– Я сказал – дайте знать, если что-то понадобится, – затем добавил: – Моя домашняя вампирша не выпила меня досуха. У меня еще остались деньги.
Финч кивнул. Но никакие деньги не купят то, что вы потеряли, – подумал он, вслух сказал только «спасибо» и вышел.
Когда он садился в машину, его вдруг напугал телефонный звонок. Он ненавидел эти чертовы штуковины и успешно избегал их всю жизнь, но почти сразу после встречи с Бо понял, что без телефона не обойтись. Со вздохом он снял руку с ключей, залез во внутренний карман и достал мобильный, открыл, ожидая увидеть на маленьком прямоугольном LCD-экране имя и номер Бо.
Но это был не Бо, и Финч почувствовал, как мертвеет, пока внутри покалывало не самое неприятное чувство, глядя с лихорадочным интересом и каплей недоверия на имя, отразившееся на дисплее.
Серыми буквами по светящемуся зеленому.
Он велел себе успокоиться – давай будь мужиком – и нажал маленькую круглую кнопку, чтобы ответить на звонок.
