Аураннец привстал на стременах: бой на левом крыле шел, но шел там же, где и в полдень, после отражения атаки Асавиры.
– Центр – стоит?
Мальчик вдруг прикрыл насурьмленные глаза и пошатнулся в седле.
– Я спрашиваю, мужеложское отродье, центр – стоит?! Или вы отступаете?!
– Меамори… – тихо сказал Намайо и кивнул мальчику в спину.
– Что?
Гулямчонок закрыл глаза и лег на шею лошади. Из обтянутой зеленым щегольским шелком спины торчала стрела. Мальчик посидел в седле еще мгновение – и с шелестом сполз на землю.
* * *
– …Знамя! Знамя хурасанийа! – хрипел Шурахбиль ибн Ас.
Толстая стрела в плече моталась, когда он шатался. Бедуины забрасывали их ряды дротиками, визжа, носились туда и сюда бело-синими стаями.
Смертоносно, как стая гадюк, зашелестел в воздухе еще один залп. Новая стрела пробила Шурахбилю шею, и он, закатив глаза, упал. Синее, с золотой птицей Варагн знамя укрыло его голову.
– За мной! Отгоним тварей! – Тахир перекинул саблю в левую руку – правое, пробитое стрелой плечо обильно кровило.
Яркие шлемы воинов двинулись вперед по обе стороны от его коня. Людей мотало из стороны в сторону. Все были ранены. Но умирать под градом стрел, как дурацкое насекомое или затравленный олень, не хотел никто. Лучше уж погибнуть в атаке.
Джунгарский вой – хотя какой, к дэвам, вой, это больше походило на шакалий лай с привизгиванием – Тахир услышал, отмахиваясь от тычущих копьями всадников бану руала. Отвратительные вопли подхватили далеко слева – видно, почуяли своих всадники Орхоя и Амурсаны. Те рубились с бедуинами почитай что с полудня – сборная конница племен пустыни накатывала волнами вдоль всей линии строя. Тридцать тысяч бедуинских ублюдков, жадных до золота и женщин, уже видели себя пирующими в лагере войска халифа.
Трусливо заверещав, конница руала прыснула врассыпную: крики и треск деревянных щитов слышались совсем близко. Видимо, на подмогу ломилась Движущаяся гвардия, а кто же еще.
…Разогнав свистопляску вокруг Тахирова отряда, джунгары принялись придирчиво оглядывать воинов. Чего надо-то?..
– Эй-эй, павлин! Где твой командир? Повелитель спрашивает! Эй-эй!.. слышь, павлин-мавлин, где Тахир ибн аль-Хусайн?
Ах да, знамя-то упало. И шлем на нем помяли, он взял обычный, с перышком.
– Я Тахир ибн аль-Хусайн, – лениво отозвался парс, сдвигая с головы мокрую от пота подшлемную повязку. – Если Тарик желает меня видеть, пусть идет сюда сам.
Придерживая плечо, парс встал. Подъехавший совсем близко нерегиль, не снимая с лица платка, смотрел и накручивал на руку поводья. Сиглави понурился, опустив морду к истоптанной траве, – устал к вечеру.
– Ты украл у меня победу, – громко сказал Тахир. – Я не просил тебя о помощи. Ты украл мою победу.
Тарик сдвинул с губ грязную, бывшую в начале дня белой, тряпку. И сказал:
– Тахир. Я видал, конечно, придурков. Но таких как ты – не видал.
На парсе тут же повисли воины, не давая броситься на врага. Бессильно дрыгаясь в их стальных объятиях, Тахир наблюдал, как самийа разворачивает коня и уезжает прочь.
* * *
Ночь
– …Налить? – спросил Намайо.
– Нет, – честно ответил Тарег.
Пустая чернота над головой текла в ветреном молчании. Крохотные звездочки казались мелкими-мелкими гвоздиками в головокружительно высокой крыше.
– К нам гости! – тихо сказал подкравшийся Нуаду.
– Кого несут тролли… – пробормотал нерегиль на своем языке.
– А? – откликнулся лаонец.
– Кто? – поинтересовался Тарег на ашшари.
– Тахир ибн аль-Хусайн, – улыбнулся Нуаду.
– Да ну…
Поворочавшись на попонах, Тарег все ж таки приподнялся и оперся спиной о жесткий изгиб седла.
– Мир вам от Всевышнего! – Парсы выступили из ветреной темноты на свет.
В отблесках костра медно блеснул кувшин, который Тахир поднял высоко, всем на обозрение: я, мол, с миром и с выпивкой. Пришел он лишь с одним спутником – высоким жилистым парсом с длинными вислыми усами и таким же длинным воинским чубом на бритой смуглой голове. Оба без кольчуг, безоружные, в широких длинных рубашках на широкие штаны. И в туфлях на босу ногу. По-домашнему. Безобидно.
– Садись, раз пришел, Тахир. – И нерегиль махнул, чтобы гостям подтащили к костру ковер.
