– Не видать их? – хрипя от усилий, спросил взбирающийся следом Джемаль.
– Слава великому Джаму, нет!
И они полезли вверх, сопя и отбиваясь от мух. Нет-нет-нет, любой нишапурец знает, что такое Асавира! Бедуины – да, от них копьями с колен отобьешься, а от Бессмертных – какие копья?!.
Едва вдали показалась страшная конная лава, Миран заорал и пустился наутек. Ну и остальные тоже.
И тут над гребнем холма замаячили – копья?.. Палки! А следом на вершину выскочили женщины с длинными кольями!
– О бесстыжие! Во имя Джама! Вы бежите с поля боя!
– Шабнами! Сураё! Что вы здесь делаете в таком виде?!.
Простоволосая жена бежала на Мирана с колом наперевес:
– Пусть тебя заберут дэвы, о трусливый баран! Я не надену платка, пока не увижу твоей победы!
Завидев свою Лайло – а та размахивала шестом от палатки воистину устрашающего вида, – Джемаль замахал руками и заорал:
– Ой нет! Я лучше пойду обратно! Она убьет меня, несомненно!
Миран обернулся, чтобы еще раз посмотреть на поле боя. Над его головой свистнул камень. Но парс не обратил на него никакого внимания – ибо оцепенел.
Земля под ногами мерно сотрясалась. Лавровые листочки мелко дрожали, на глазах покрываясь пылью.
Атакующих было хорошо видно даже сквозь просеянную через солнечный свет взвесь – как блестящих стальных ангелов. Кони взбрасывали оторочку нагрудников, горели под лучами кирасы-таннур. Передовой всадник, скакавший под длинным змеиным знаменем, опустил копье.
Стена мчащих на них ангелов смерти наклонила копья выверенным неспешным движением. Копыта коней медленно-медленно взбивали пыль, убивая лавр.
Перед стеной всадников заметались синие кафтаны:
– Братья!.. Мы же братья!..
Миран зажмурился. Стоптали, как гусениц.
Развернувшись к жене, увидел ее посеревшее лицо с открытым от ужаса ртом. Парс крепко взялся за палаточный шест:
– Беги отсюда, Шабнами. Беги со всех ног.
Джемаль молча забрал такой же кол из рук дрожавшей Лайло:
– Беги отсюда. Беги быстро-быстро.
Они строились – молча, не тратя лишнего времени. Длинный получался строй – это хорошо. И глубокий – в четыре ряда, не меньше.
Склон должен был придержать чудовищный разбег конного вала.
Все встали на колени. Кол в землю – глубоко. Наклонить – вот так. Беги отсюда, Шабнами. Беги быстро-быстро.
Грохот, грохот, трясет.
В лицо ему плеснуло песком, небо закрыло огромное, подпругой перечеркнутое лошадиное брюхо. Орали – он, Джемаль, Бессмертные – так, что не слышно было визга умирающей лошади.
– В мечи, братья! Всевышний велик!..
– Всевышний велик!..
Это орали повсюду.
– Халиф! Халиф! Всевышний велик!
Поскольку через несколько мгновений в грудь Мирана вошел наконечник копья, он так и не узнал, почему так громко кричали.
Во фланг Асавире ударила халифская гвардия. С другой стороны уже приближалась кавалерия Тарика.
А Миран упал под ноги лошадям. Шабнами так и не сумела его опознать на поле боя и потому закопала на холме когда-то подаренный им на свадьбу браслет.
* * *
Выбравшись на пригорок, Меамори почуял закат. Плотный занавес пыли над головами густел коричневым. Сплошная рубка – конные, пешие, копейщики, мечники – не редела и не замедлялась. Большинство Бессмертных спешилось, парсы и пехотинцы дрались щит в щит, рев и треск стояли оглушающие.
Вестовые доложились, что на правом фланге Элбег и куфанцы бодаются с Красными и пешими карматами – но там вообще ничего не было видно, из-за темной земли под ногами над северными порядками стояла непроницаемая пыльная мгла.
– Вестовой!
Парнишка без кольчуги, в одном кафтанчике – что это с ашшаритами, уже детей в армию стали записывать? – припал к гриве высоченной, не по росту, коняги, даже спешиться не мог, так загнался.
– Мне к господину нерегилю! – пискнул, размазывая пот и помаду на губах.
Гулямчонок.
– Я за него! – фыркнул Меамори.
– Но…
– Хочешь туда?
Белый султан над шлемом Тарика мелькал в длинном распадке, где шел тесный плохой бой – стремя в стремя. Упал, даже раненный, не убитый – все, затопчут.
Гулямчонок скривился и вдруг зарыдал:
– Дяденька! Последнему знаменосцу отрубили обе руки! Знамя упало!
– Где?! – рявкнул Меамори.
– Там! – И мальчишка, кривясь, как от боли, ткнул в сторону левого края центральных порядков. – Тахира ибн аль-Хусайна с малым отрядом отрезали от основных сил! В нас бьют из луков!
