– Я понял, – резко сказал нерегиль.
– В том-то сарае мы купца и повесили. Вместе со всеми приказчиками. Прямо на балке. Предварительно оскопив.
Тарег в это время отпивал из чашки и потому просто одобрительно покивал, поощрительно приподняв палец.
– Да, сейид. Именно так. Во всем должна быть законность. За контрабандную торговлю рабами полагается именно оскопление, а не отсечение, скажем, головы. Единственно, закон требовал после оскопления утопить их в выгребной яме, но ямы рядом, увы, не оказалось. Пришлось повесить.
– Простительный промах, – отмахнулся нерегиль.
И мягко поинтересовался:
– А что же сребролюбивый каид?
Элбег тихо ответил:
– А вот каида мы, сейид, отвели в уединенное место, закопали по шею в землю и так оставили. Ну, кошелек с вырученным золотом рядом положили, конечно. Мы ж не воры какие…
– Закопали по шею в землю, говоришь?..
– Некоторые вещи не должны быть легкими, – тонко улыбнулся сын Джарира.
– Согласен, – задумчиво проговорил Тарег.
И, крутя в ладонях опорожненную чашку, добавил:
– Когда этот поход наконец-то закончится, напомни мне, о Элбег, что я должен сжечь город под названием Басра. Предварительно утопив в выгребной яме всех тамошних работорговцев.
В ответ молодой джунгар только вздохнул.
– Что такое?
– Я напомню, сейид. Да только ничего из этого не выйдет.
– Я знаю, о Элбег, – сухо ответил нерегиль. – Но, согласись, даже у такого сына злосчастия, как я, есть право на мечту.
– Безусловно, сейид, – уважительно кивнул джунгар.
Тарег неожиданно встрепенулся:
– Да, и скажи мне, над чем ты все-таки ржал? Неужели купец, который из-за жадности потерял собственные яйца, это настолько смешно, что нужно прыскать на кошму кумысом?
Тут Элбег хлопнул ладонями по коленям и залился счастливым смехом:
– Да нет же, сейид! Нет! Я ж над чем ржал? Над господином Меаморей я ржал, чуть не надорвал животик! Господина Меаморю-то как из рудников вербовщики вытащили, так он обкорнанный до полной лысости был и через то очень сердитый! И все растил хвостик свой воинский на затылке! Хвостик-то куцый был, но он его через не могу прихватывал и торчать заставлял!
– Ну?!
– Ну и чё?! Вытащили мы его из сарая, гля – а его опять остригли! Господин Меамори – без хвоста-аааа!..
И Элбег, а с ним все сидевшие в шатре джунгары, полегли в диком хохоте.
– О боги… – тихо сказал Тарег и закрыл ладонями лицо.
Молчавший до сих пор черный кот приоткрыл один глаз и заметил:
– Джунгарский юмор.
Отсмеявшийся Толуй вдруг ахнул и снова ткнул Элбега в бок:
– Ой, хан, совсем ты забыл!
– Чего забыл?.. – отозвался сын Джарира, все еще вытиравший рукавом выбитые смехом слезы.
– Чо со шнырьком-то делать?
– Ох ты ж, сейид, прощенья прошу, я забыл совсем! – вскинулся Элбег. – Бродил тут все один такой долговязый в ашшаритской одежде, шнырял и глазами зыркал.
– И что? – сморщился нерегиль. – С каких это пор тебе нужно мое разрешение на то, чтобы повесить шпиона?
– Да он все брыкался и орал, что очень желает видеть халифа! – захихикал Элбег. – Вообразите, сейид, эта голодранская срань – желает видеть халифа! Га-га-га-ааа!!!
И джунгары опять повалились друг на друга в приступе хохота.
Кот опять приоткрыл один глаз:
– Я прямо весь обзавидовался, Полдореа. Смотри, как мало нужно людям для счастья.
Нерегиль слабо улыбнулся и сказал:
– Ну что ж, пойдем посмотрим на твоего шнырька, о Элбег…
– Сейид, да давайте мы его сюда приволочем!..
Но Тарег уже откидывал полотнище на выходе из шатра.
Поспевая следом, Элбег пропыхтел:
– Мы его к коновязи привязали, сейид!
Осторожно ступая между конскими яблоками, нерегиль подошел к длинной жерди, у которой топали копытами и мотали мордами привязанные лошади. Кроме лошадей, к жерди за локти был привязан грязный человек в драном халате. Сплюнув кровью с разбитых губ, тот поднял украшенное кровоподтеками лицо и прищурил подбитый, заплывающий синим глаз:
– А вы злопамятны, господин нерегиль.
Тарег холодно улыбнулся, заложил руки за спину и несколько раз перекатился с пятки на носок. И наконец ответил:
– Нет, не злопамятен. Если б я был злопамятен, я бы приказал распять всех ваших людей. Однако их всего лишь посадили под замок. Заметьте – даже не в подвале.
