Видимо, именно память о дедовых рассказах – в особенности тех, после которых хотелось бежать до ветру, – заставляла Толуя мяться и кукожиться от страха в присутствии Повелителя. Элбегова же память явно не хранила в себе ничего подобного, и тот знай себе хихикал, поплескивая кумысом, скалил белые зубы и то и дело протирал потную бритую голову рукавом: весеннее солнце изрядно припекало, но Элбег, как настоящий джунгар, и не думал сбрасывать ватную стеганку.
Повелитель, меж тем, полулежал на подушках и вяло пригубливал чашку с рисовым ханьским вином. Кумыса, как известно, Повелитель не пил – почему, неизвестно, а Всевышний знает лучше. Рядом с ним на подушке залегал черный кот-джинн и почему-то казался уменьшенной копией господина нерегиля. Наверное, оттого, что тот облачен был в черный халифский кафтан и глядел такими же удлиненными, большими, кошачьими глазами – прямо как в рассказах Толуева деда.
– И вправду, что ты смеешься? – поморщился Повелитель в свою полную чашку.
И сердито выплеснул ее на ковер – не понравилось, видно.
– Я ж с чего смеюсь, сейид! – отхлебнул кумыса довольный Элбег. – Я с ашшаритов смеюсь!
– Да-аа?..
– Жадные они – вот с чего я смеюсь! Если б не ашшаритская жадность, сейид, не нашел бы я господина Меамори, хе-хе, вот и смеюсь…
– Ну говори, говори…
– А что тут скажешь, сейид? – И Элбег снова хлебнул из чашки, проливая на грудь. – Тахир приказал Меамори с Иэмасой взять под стражу, так?
Сейид согласно покивал – и принял из рук мальчишки другую чашку, на этот раз с финиковым вином.
– Взять под стражу, – принялся загибать грязные пальцы Элбег, – заковать и вывезти из лагеря. И где-нибудь в уединенном месте тихо порешить.
– Во-от как, – задумчиво протянул господин нерегиль и прижмурился. – Откуда ж тебе известно про «порешить», о сын Джарира?
– А купец сказал! – счастливо махнул чашкой джунгар – и на этот раз пролил все. – Тьфу, всю кошму заплескал…
– Какой еще купец? – сердито гаркнул Тарег.
– Да вот же ж купец! – махнул освободившейся рукой Элбег и заржал. – Я ж о чем и говорю, сейид! Каид, что вез этих двоих на смерть, оказался страсть какой жадный до денег! И надо же было такому случиться, что этот страсть какой жадный каид повстречал такого же сребролюбца, из тех, что готовы родную маму продать за динар, если его в базарный день торгуют по полному курсу!
– Узнаю ученика харатского медресе по классу словоблудия и хадисов, – пробормотал нерегиль и хлебнул вина. – Валяй, жарь дальше…
– Во-оот, – развел ладонями Элбег, – так они повстречались, сели в окрестностях Манамы под пальмочку…
– Манамы? – удивился Тарег. – Это ж в двух днях пути от аль-Хаджара! Долго искал наш каид уединенное место, ничего не скажешь…
– Вот и я о чем, сейид! – расцвел Элбег. – Только думаю я, что доблестный воин искал не столько уединенное место, сколько знакомого купца. И вот они сели под пальмочку, – и джунгар растопыренными пальцами показал пальмовые листья, мол, «дерево – во!», – и сторговались! Сторговались!
И Элбег счастливо хлопнул себя по колену ладонью.
– Молодцы, – одобрил все нерегиль и снова пригубил из чашки. – Дальше, Элбег.
– В общем, каид заключил выгодную – как он думал – сделку, а счастливый басрийский купец отвесил ему золото и стал обладателем двоих невольников-сумеречников, обученных ратному делу.
– Чудесно, – пробормотал Тарег. – А как ты про все это узнал, о Элбег? И что, во имя сторожевых башен Запада, сталось с тем купцом?
– А узнал я очень просто. – Маска дурашливого веселья разом сползла с лица джунгара. – Тахир – он же просто завистливый идиот, сейид. И взял не того. Не Иэмасу нужно было брать. Уж если кому скручивать на пару с Меамори голову, так это Ариваре. Потому как именно Аривара в Движущейся гвардии ведал шпионской сетью.
– Быстро получили голубя? – тихо поинтересовался Тарег.
– На следующий день после того, как в порт Манамы пришел купец с караваном рабов. За двоих по рукам и ногам скрученных и башкой во вьюк запихнутых сумеречников ему пришлось дать на лапу таможне, и наш человек быстро предупредил, что в задрипанном-задрипанном порту есть темный-темный склад, а за ним стоит старый-старый сарай, в котором…
