Ускенские геологи тут же забыли о попытках ученых помочь им, а если и вспоминали при случае, то с насмешкой, как о курьезной неудаче. Неприятный осадок остался на душе у Кудайбергенова. Что ни говори, он позволил какому-то прожектеру ставить свои сомнительные опыты там, где было уже все разведано старыми способами и не виделось удачи.
О том случае стали забывать. Но в самом начале нынешнего года Табаров снова появился в кабинете генерального. Выглядел он куда более уверенно, чем при первом знакомстве, и планы разведочных работ на этот раз были намного обширнее. Он смело развернул на директорском столе карту региона и принялся было объяснять. По его наметкам работы предполагалось вести на территории куда более пространной, чем два года назад. Неутомимость ученого вызвала у Кудайбергенова насмешливую улыбку. Он едва сдержался, чтобы не выгнать вон незадачливого экспериментатора.
— Ничем не могу помочь, Виктор Николаевич, — заявил генеральный решительно. — По той простой причине, что вы нам, сколько ни тщились, не помогли. Выбрасывать миллион за миллионом на ветер, извините, не в моей привычке.
Табаров, похоже, ожидал такой встречи в Ускене, поэтому основательно подготовился к непростой беседе с владыкой здешних недр.
— Вам, наверное, известна, Ильяс Мурзаевич, старая истина: научные поиски не всегда бывают удачными вначале?
— Наслышан об этом. Однако бесконечные блуждания по кругу, да будет вам известно, наносят вред производству… Знаете, какие о вас анекдоты здесь ходили?
Табаров прокашлялся, готовясь к долгому спору.
— О вас я был наслышан как о волевом руководителе, смелом человеке… Выходит, храбрости достало лишь на два года? Смею заверить, Ильяс Мурзаевич: напрасно отворачиваетесь от нас, как бы не пришлось сожалеть после…
Вот здесь-то показал ученый гость истинный характер! А Кудайбергенов считал его этаким пришибленным чудаком, неприкаянным фантазером… Но генеральный уже распалился, сыпал в ответ резкими словами, перебивал собеседника:
— Пустые хлопоты, коллега! Я не из пугливых! Давно уже не только выросли, а успели выпасть мои зубы. А сколько их сломано в драке вот с такими горе-теоретиками от науки, как вы, извините за откровенность.
— Давайте обойдемся без взаимных поношений, — пытался урезонить Кудайбергенова ученый. — Мне нужно совсем немногое от вас.
— Сопок я не упрячу, а людей не получите! — отрезал генеральный и вышел из кабинета вон. Сел в свою машину и демонстративно укатил по своим делам, оставив посланца науки при своих интересах.
«Значит, Табаров снова вернулся? — не покидала Кудайбергенова мысль. — И обком партии ищет его? А может, он уже нашел ход к первому? И такое бывает. Самое неприятное для нас то, что время для выяснения отношений с ученым миром выбрано неудачно. Недавно сменилось партийное руководство. И этот пройдоха Кали Нариманович вылез на конференции со своей демагогией. А новому начальству всегда хочется показать себя… И Табаров не замедлил явиться со своими сказками о несметных богатствах рудного края… Не знаю, получится ли у него с рудой, а вот время для атаки выбрал весьма расчетливо. Недаром протирал два года штаны, сидя в фондах, сориентировался, на кого можно опереться при случае. Были и у нас крикуны разные, вроде Жаксыбекова. Небось наобещал таким вывести в люди, одарить степенями, лишь бы стали под его руку, помогли зарыть в сопку еще миллиончик и еще два года угрохать на погоню за призрачным кладом. Эх, если бы сидел на своем месте прежний первый, стал бы я с тобою разговаривать, коллега! Ты бы у меня часами просиживал в приемной, пока не надоело. Махнул бы рукой и удалился восвояси… Вот тебе и весь эксперимент. Впрочем, во всех ли случаях я обязан ждать указаний обкома? Нужны ли мне подсказки, где взять руду и как ее разведать?..»
Этот вопрос Кудайбергенов повторил вслух, уже обращаясь к главному геологу объединения. Не дождавшись от него ответа, распорядился:
— Найди Виктора Николаевича и хоть насильно затащи в нашу берлогу… Там и обговорим все дела…
— Илеке, я вас не совсем понимаю, — услышал робкое возражение. — Не мечем ли мы в данном случае бисер?
