— Ты чего удумала?
Вернувшаяся в спальню нянька застала меня уже полностью одетой в строгое коричневое платье и черные закрытые туфельки.
— Наличных прихвати, — велела я спокойно, — мне двух парней покрепче нанять надо, да спроси в бельевой веревку локтей на тридцать.
— С места не двинусь. — Маняша картинно заперла дверь, а ключ положила в карман. — Пока толком мне все не объяснишь. Мало того, что ты под землю полезла…
— Там женщина была, в пещере этой. Понимаешь?
— Где ты Гавра нашла?
— А вот кота-то там и не было. Была незнакомка, в тряпье укутанная, это она мяукала.
— Она?
— Ну уж точно не этот… — Я посмотрела на сироту, тот безмятежно рассматривал свою лапу. — Стой. Бельевая веревка не подойдет. Нам канат нужен рыбацкий, и сеть к нему. В сети мы в два счета тело снизу поднимем.
— Доктор предупреждал, что у тебя горячечный бред начаться может, а Иван Иванович…
— Болван он, твой Зорин, — перебила я. — Помнишь, мне вчера ночью мерещился кто-то в воде?
Нянька неодобрительно покачала головой.
— Мне не померещилось, — продолжила я.
— Ты хочешь сказать, что какая-то баба проплыла три версты по морю, чтоб потом тебе из пещеры мяукать?
Звучало, конечно, преглупо.
— А если, предположим, ее течение к берегу прцбило? Вода при приливе как раз почти к пещере подступает. Маняша, даже если я ошиблась и не эту женщину я ночью видела, дела это не меняет. Мы должны ее спасти!
— Обещай, что сама туда не полезешь, — попросила нянька, вынимая из кармана ключ. — И плащ надень.
Я закуталась в меховую накидку.
Экспедиция была организована быстро. Маняша шепнула пару слов портье, одарила денежкой сначала его, затем троих белобрысых молодцев в курточках гостиничных посыльных, затем отсыпала горсть монеток хозяйственному дядьке, который предоставил нам моток просмоленной веревки и справную рыбацкую сеть.
— Врач, наверное, нужен.
— Ганс отправит вослед фельдшера, как только его разыщет, — сказала нянька и подмигнула зардевшемуся портье.
— Что б я без тебя делала?
— Знамо что, в пансионах бы сидела, — фыркнула Маняша. — Можем выдвигаться. А по дороге расскажи, сколько бриолину было на макушке его сиятельства при вашей первой встрече. Серафима, ты чего замерла? Идем.
Нянька решительно взяла меня под руку. А я подумала, что про князя Кошкина мне даже рассказывать сейчас неинтересно.
Но мои-то чувства в расчет не принимались. Поэтому размеренно, в такт шагам, я поведала своей наперснице о судьбоносной встрече со светлейшей особой.
— Красиво, — решила Маняша. — После сможет сочинить, что с первого взгляда к тебе воспылал. Мужеский пол на эдакие знаки судьбы падкий, вот, помнится, фильма еще такая была про пиратского капитана и прелестную рыбачку.
У начала знакомой тропинки нагнали нас гулкие звуки гонга. Значит, уже полдень, и обитателям отеля предлагается переодеться к обеду, который накроют в столовой ровно в половине первого. Обычай старинный и выполняется он неукоснительно. Опоздать к обеду — скандал и моветон, лучше уж совсем трапезу пропустить, чем явиться, когда салфетки разложены на коленях, а предупредительные официанты обносят кушаньями. Вот и сейчас вся фланирующая на свежем воздухе публика устремилась к отелю. Хорошо, что мне сей момент не придется толкаться в дверях, приминая чужие турнюры.
— Фимочка, что происходит? Говорят, ты захворала?
Со вздохом, я обернулась. Терпеть такого обращения не могу, и только одной особе оное спускается. Наталья Наумовна, моя драгоценная кузина, взволнованно дышала от энергичной ходьбы, гризетка Лулу за ее плечом изображала ажитацию.
— Ах, полно, Натали, — безмятежно улыбнулась я. — Однако как скоро разносятся слухи в нашем крошечном обществе.
Кузина поморщилась. Барышне слухами интересоваться не пристало, тут она дала маху, как и в том, что поздороваться забыла.
— Бонжур, моя дорогая, — перешла она на французский, — нам необходимо поговорить.
— Как тебе будет угодно, дорогая…
Маняша вполголоса передразнила:
— Шерочка с машерочкой! Шери, ма шери… — И отвернулась, громко велев работникам подождать.
Лулу почтительно отошла, поглядывая на няньку с высокомерным недоумением.
