Кинжал Улугбека - страница 17

Шрифт
Интервал

стр.

- Как Ленинград? - спросил он. - Не привык называть его Петербургом. Я заканчивал ваш университет, но уже лет пятнадцать там не был. Говорят, вы стали криминальной столицей России?

- Мы культурная столица, и это прежде всего, - насупившись, ответила Гера. Выступление Харитона показалось ей неуместным для знакомства.

- Культура - само собой. А как вам Самарканд? Посетили Гур-Эмир?

- И не только. Мы много чего посетили. Даже с художником Вахруддиновым познакомились.

- Это кто? - спросил Харитон. - Сумасшедший?

- Он не сумасшедший, - неожиданно вступился за художника Паштет.

- Значит, ты не слышал его речей. И художник он никуда не годный. Недоучка, ремесленник. Спрашиваешь, почему? Нельзя это, брат, растолковать в двух словах. Надо живопись понимать, где плохая, где хорошая. «Крошка сын пришел к отцу, и спросила кроха: «Что такое хорошо, а что такое плохо?..» Знаешь такой стишок?

Когда Харитон удалился, Паштет с неприязнью сказал:

- Мне кажется, от него спиртным разит. Как его отчество?

- Евгеньевич. Игорь Евгеньевич Харитонов, - -ответил Абдулла. - А пьет он, как Лерыч уехал. Мы с ним в контрах.

Обежать Святую рощу можно за десять минут. С севера и востока ее окружали хлопковые поля, у западной границы тянулся поливной канал, а с юга - овраг с мягкими, будто оглаженными берегами - сухое русло Бахор-сая, то есть Весенней речки, и заросшие колючкой остатки старого кладбища. Сама роща состояла из мощных тополей с белыми стволами, почему-то растущими под наклоном.

- Что это с ними? - спросил Паштет.

- Старые, влаги не хватает, и ветра делают свое дело. А точнее Рафик ответит, - сказал Марат. - Он у нас спец в биологии. ^

- А сколько роще лет и почему она - святая?

- Тополям лет сорок, они не долгожители, это карагачи по четыреста живут. А святая, потому, что с ней связана легенда. Когда-то давным-давно шел по пустыне мулла, мусульманский священник, остановился здесь, посадил три тополька и умер. Так появилась роща и мазар - святое место, могила этого муллы. Сейчас там наш Улугбек живет.

- Пошли посмотрим?

- Посмотрим, только помалкивайте об этом. Походы туда не поощряются, - сказал Абдулла, а Марат объяснил:

- Сейчас Улугбек тихий, а раньше был очень вредный. Вообще-то он никакой не мулла, это всем известно. Работал в здешнем совхозе, но жить при мазаре ему больше понравилось, сюда каждый день паломники ездят, деньги дают. Когда появился лагерь археологов, Улугбек обозлился. Однажды выбил в клубе окна, порасшвырял все, попортил, Лерыч даже в милицию собирался заявлять, но потом они как-то договорились. А на следующий год мулла по-другому решил выжить археологов. Он каждую ночь бродил возле кладбища и выл там страшным голосом, будто это духи умерших. Напугать хотел. Ребята смеялись и ругались, что спать не дает, и даже жалели, думали, может, того? Больной? Но он не больной, он темный, как сто подвалов. Повыл-повыл, понял, что бесполезно, и перестал. Ну а теперь положение обязывает с ним дружить, поскольку он отец спонсора. Мы ему носим еду. Днем к клубу, утром и вечером к хижине. Ставим у порога. Внутрь не заходим, не положено.

У клуба под навесом, похожий на старую нахохленную птицу, сидел на коврике Улугбек, прикрыв глаза морщинистыми веками. Рядом с ним возвышалась горка печенья и конфет.

- Какой же он маленький, костлявенький, - жалостливо сказала Гера.

- Высохшие мощи, мумия, - шепнула Варя.

- Правоверный ты наш… - Паштет изобразил на лице постную мину.

Они прошли в клуб мимо Улугбека, но он не обратил на них никакого внимания. В клубе была фотолаборатория Абдуллы и библиотека Лерыча (бери любую книгу, только в журнал записывай, что взял). На стенке булавкой при-колота крупная белая с красными пятнышками на крыльях бабочка. Под ней табличка:


«Мир жил и дышал - широкий, равно открытый для всех, принимающий с одинаковым гостеприимством в свои безграничные просторы и муравья, и птицу, и человека и требующий от них лишь одного - не употреблять во зло оказанного им привета и доверия.

Ходжа Насреддин».


Ребята сказали, что бабочку в прошлом году поймал один шахрухиинец и заложил в полевой дневник - для Рафика. Но тот не обрадовался, а рассердился и так голосил на весь лагерь, что Лерыч сказал: «Вечером прочтешь лекцию по экологии», а бабочку приколол в клубе и повесил надпись: «Вечный укор шахрухиинцам!» А уж потом изречение написали из книжки Соловьева «Приключения Ходжи Насреддина». Эту книжку они любят читать вслух перед сном.


стр.

Похожие книги