В последние встречи любимый руководитель не раз повторял: «Приезжает режиссер Син», – намекая, что Син вот-вот сбежит на Север. Один раз посреди разговора Ким углубился в подробности:
– А, кстати, – у меня новости от режиссера Сина. Он приезжает 15 апреля, в день рождения великого вождя.
Чхве не очень-то поверила. Син, которого знала она, ни за что не сбежал бы в Северную Корею.
И однако эти частые Кимовы уверения расстраивали ее. Если Син приезжает, размышляла она, что будет с нашими детьми? Он заботился о них, пока меня не было? И вообще, как это он приедет? Он тут не выдержит и дня. Но если он приедет, у меня появятся силы жить дальше… И так она дискутировала сама с собой часами.
Режиссеру Сину ни в коем случае не надо сюда приезжать.
Если он приедет только ради меня, это все-таки будет прекрасно…
Ему не стоит приезжать. Ему нельзя приезжать.
«Чем дольше я думала, – позднее писала Чхве, – тем больше запутывалась. Режиссер Син не шел из головы. Даже во сне являлся». Один раз ей приснилось, будто она снимается на натуре, а режиссера Сина нигде нет; она ищет его и в конце концов находит в канаве у поля – Син лежит, свернувшись калачиком. Чхве пытается поднять его и не может. Проснулась она в полной уверенности, что с бывшим мужем беда.
14 апреля 1982 года, накануне дня рождения Ким Ир Сена, никаких вестей о Сине не поступило. Перед ужином господин Кан и другой наставник усадили Чхве на первом этаже слушать аудиопленку с перечнем всех подвигов Ким Ир Сена. Затем поставили другую, с подвигами его покойной жены Ким Чен Сук, затем третью, с похвалами всей его семье – отцу, матери, братьям и дядьям. Пока крутились пленки, запрещалось разговаривать или закрывать глаза. Впоследствии Чхве узнала, что такова государственная традиция кануна Дня вождя: по всей стране граждане поголовно проводят вечер в молчании, слушая эти истории производства Центрального телеграфного агентства. «Магнитофон играл час сорок минут, – говорила Чхве, – а я все думала о режиссере Сине».
В День вождя Кан явился в дом с букетом азалий от любимого руководителя. Официальная история Северной Кореи гласит, что в 1945 году, когда Ким Ир Сен со своими партизанами наконец отбросили японских захватчиков за китайско-корейскую границу и после долгих лет изгнания ступили на родную землю, в первой же деревне зацвели азалии, и всех охватила радость встречи с Родиной. С той поры азалия – национальный цветок Северной Кореи.
Ким Ир Сену северокорейской иконографии, розовощекому и улыбчивому, как Санта-Клаус, приличествовал день рождения а-ля Рождество: всенародный пир, редкий праздник для рабочих и студентов, все получают мясо в пайках, дети – подарки от государства: обычно конфеты или новые школьные формы, за которые полагалось благодарно кланяться портрету великого вождя, по закону висящему в каждом доме на почетном месте. Портреты раздавали населению бесплатно, а к ним – специальные белые тряпочки, чтобы протирать с них пыль. Раз в месяц проверяющие из министерства общественных стандартов забегали проверить, чистый ли портрет. Нескольких пылинок хватало, чтобы на гражданина написали кляузу; за пару промахов такого рода могли и посадить. Рамка поверху была шире – чтобы портрет не бликовал и чтобы великий вождь выразительнее взирал на обитателей дома.
Вместе с цветами Каи приволок коробку. На лицо он приклеил гордую улыбку.
– Любимый руководитель прислал вам подарок, – сообщил он Чхве. – А теперь я проведу церемонию.
Вместе с Хо Хак Сун и Ким Мён Ок он освободил в гостиной место перед портретом Ким Ир Сена и поставил ящик, как из-под яблок. Велел Чхве встать на ящик и посмотреть на портрет.
– При торжественной церемонии надо петь «Песню генерала Ким Ир Сена», но это мы сегодня пропустим, – сказал Каи. – Просто принесите клятву верности.
Чхве учила и репетировала клятву, но перспектива выступить взаправду обескураживала. Чхве замялась.
– Давайте скорее, – не отступал Каи.
Было ясно, что выкрутиться не удастся. Лучше покончить с этим побыстрее.
– Я благодарю вас, великого вождя, за ваше великодушие и за то, что дозволили мне принять участие в славной революции. Я клянусь, что изо всех сил постараюсь отплатить вам за доброту Я желаю нашему великому вождю долгих лет жизни.
